Всё задвигалось, зашевелилось и человеческая масса плавно потекла в две разные стороны.
Сомов же, заметив Коську с мамой, зачем-то ободряюще подмигнул, словно это могло помочь хоть немного.
– Испугался? – спросил Сомов уже не так громко у Коськи, и тот кивнул.
Ему понравился дяденька Сомов сразу и навсегда. Наверное потому, что Коська вдруг перестал бояться. Он понял, что дядя Сомов их всех спасет. И тех, кто остался наверху, тоже. Выйдет, отлупит злодеев, наведет порядок и всё будет как прежде.
– Как тебя зовут? – спросил Сомов, пока последние люди проходили мимо них по перрону в сторону убежища, перешагивая через трупы раздавленных и унося последние телефонные огоньки перед собой.
– Консантин Алесанлович, – ответил Коська и вынул вспотевшую ладошку из рук матери, которая пыталась дозвониться до родных.
– Константин Александрович, значит, – пожал Сомов гигантской рукой маленькую ладошку, – Весомо, едрит твою кочерыжку. Я – дядя Вася.
– Дядя Вася Сомов, ядлит твою кочелышку, – повторил Коська.
– Мне надо наверх. Наверх! – заплакала мама, снова и снова тыча в непослушные кнопки.
– Да что вы, ей-богу, какой тут может быть “верх” и какая связь, едрит твою кочерыжку? При таком то взрыве? – сказал матери Сомов и тоже включил фонарик на своем мобильнике.
Он повел их с матерью следом за остальными, и чтобы хоть как то успокоить молодую женщину, заговорил о непонятных для Коськи вещах. Костя слышал слова про нападение, бомбовые удары, о которых за считанные минуты до взрыва передали машинистам по внутренней связи.
Константин всего не запомнил, лишь обрывки, пронесенные сквозь свою жизнь, как сокровенные знания. Он и еще пара подростков, лет через десять, процарапали их на стене. Всё, что осталось в памяти: “ Если за нами не придут…”, Пять лет не выходить, опасно”, “Черные дожди”, “Десять лет – ядерная осень, выждать”, “ Десять лет – ядерная зима…”, “Через 25 лет все вернется в норму”, “Выйти, когда деревья снова станут зелеными”.
И они все стали ждать. Задраили гермодвери. Включили аварийные генераторы. Вскрыли продуктовые хранилища.
Считали дни и года. Привыкли к замкнутому пространству. Научились экономить воду, еду и силы. Дежурили. Учили детей. Дружили. Влюблялись. Женились. Старились и умирали, передавая путанные знания как эстафетную палочку. Рождались и росли. Строили планы и работали. Мечтали о зеленых деревьях где-то там наверху и отчаянно пытались их найти при каждой вылазке.