– Кто? – не выдержал доктор.
И правда, интересное имя, необычное: Святополк Игоревич. Хотя в наше время каких только имён не услышишь, мяу.
Лёва вздрагивает и замолкает.
– Ой, извини, – бормочет Григорий Борисыч. – Рассказывай, рассказывай, и – не мне, меня нет! Рассказывай своему Йогуртовичу!
– Кефирыч он, – поправляет Ириш и наконец-то чешет меня за ухом!
Мяу-у! Как же приятно! Рассказывай подольше, маленький хозяин!
– Святополк Игоревич – это наш физкультурник. Он и в жизни злой, не только во сне. Издевается, что у меня ничего на физкультуре не получается.
И Лёва снова замолкает. Стыдно в таком признаваться даже любимому коту. Понимаю, мяу… Эх. Хотя чего стыдного-то? Не все же физкультурники! Люди разные, и коты разные, и это прекрасно! А то, если бы все были одинаковые, жилось бы так скучно – хоть вой, клянусь кошачьей бабушкой!
– А что именно не получается? – осторожно спрашивает Ириш.
– Ну… Всё, – глухо говорит Лёва. – Особенно кувырки. И через козла прыгать.
– Хм, – снова не выдерживает доктор. – А почему не получается?
– Вот и Святополк Игоревич не понимает! – горестно вскрикивает Лёва. – А я вот не могу, и всё! Вот этот момент – когда кувырок, когда надо через голову – я не могу, мне страшно, что не смогу и что шею сверну или ещё что… А они смеются, все смеются: и Святополк Игоревич, и пацаны все, и даже… даже Валя. Ну то есть она не то чтобы смеётся прямо громко, но немножко улыбается. Она хотя и в очках, и умная, но у неё всё получается: и кувыркаться, и прыгать, даже через козла!
– Я тоже не умею прыгать через козла, – успокаивает Ириш.
Может, обманывает, конечно… Но всё равно молодец! А другой бы я за ушком чесать и не доверил, мяу!
– Я тоже не умею через козла, – говорит Григорий Борисыч.
Ну он, может, и не обманывает: вон он какой большой. Может, ему и правда трудно прыгать. Хотя необязательно, что он и в школе был таким большим, мяу.
– Мне знаешь, что физрук сказал как-то? – усмехается доктор.
– Что? – спрашивает Лёва.
– «Эй, толстый, забудь бабушкину деревню, где ты всё лето пирожки трескал!»
– Ого, – сочувствует Ириш. Даже про ухо моё забывает, я нетерпеливо им дёргаю: мол, давай гладь, мяу!
– Да, вот так, – говорит доктор. – А какая деревня? Какая бабушка? Моя бабушка на войне погибла. Да даже если бы и не погибла, если бы правда я у неё в деревне пирожки трескал – разве так можно? Тем более когда – учитель?