– Привет, аппа, – говорю я, запихивая ноут и записную книжку под диванную подушку. И натягиваю улыбку.
– Привет. – Он поднимает коробку. – А я с пиццей.
– Круто, умираю с голоду, – живо отзываюсь я.
Почему-то я чувствую себя виноватой, как будто он поймал меня за каким-то запретным занятием. Пожалуй, я всегда себя так чувствую, когда думаю о маме. Сейчас трудно поверить, но до ее ухода мы с аппой могли говорить обо всем. А потом она ушла, и появились темы, на которые больше говорить нельзя. Вскоре я поняла, что аппа избегает любого упоминания о ней и мне лучше следовать его примеру. Потом прошло еще немного времени, и мне поставили диагноз СЧИВ. Новая тема, которую он не хотел затрагивать. Табуированные темы медленно накапливались между нами, и однажды их оказалось так много, что проще стало не разговаривать вовсе.
– Эйми?
Я моргаю. Аппа уже у кухонного стола, открывает коробку с пиццей. Встаю, иду к нему.
В коробке лежит половина гавайской пиццы и половина канадской, с томатным соусом, моцареллой, беконом, пепперони и грибами и соусом. Соус «халапеньо ранч» прилагается. Я всегда такую заказываю. Интересно, спросит ли аппа, как прошел мой день, как я себя чувствую после вчерашнего исчезновения, хочу ли поделиться воспоминанием.
Нет, не спрашивает. Едим молча.
Я подбираю слова, чтобы расспросить его о маме, соображаю, как его разговорить, и тут он сообщает:
– Мне сегодня звонил школьный психолог.
Я едва не роняю кусок пиццы.
– Мистер Раяга?
– Да.
Мое сердце воспаряет. Слава мистеру Раяге, который выполнил свое обещание и позвонил аппе по поводу моего похода к специалисту. Это как нельзя кстати.
– А что говорил?
– Да ничего особенного. Беспокоился за тебя, но я сказал, что тебе уже намного лучше. – Аппа рассматривает мое лицо. – Похоже, так и есть. Выглядишь сегодня гораздо бодрее.
Я моргаю. Просто не знаю, что сказать:
– Я… Ну… А он не упоминал о встрече? Или о моем походе к врачу?
– А, ну да. Но я сказал, что это лишнее. И что мы сами справляемся.
– А мы справляемся? – спрашиваю я, не веря своим ушам. «Не раскачивай лодку, Эйми, – останавливает меня внутренний голос. – Не обостряй». Но я не в состоянии сдерживаться. Я обязана знать. – А как именно мы справляемся?
– Ну, ты осталась дома, и тебе стало получше, так? – говорит аппа. – Тебе всего лишь нужно было немножко отдохнуть.