Они оказались в небольшом получердачном помещении, где было довольно-таки темно и свет падал только через маленькие круглые окошки на одной стороне комнаты. Но здесь уже было намного уютнее и чище, чем в коридорах внизу, несмотря на то, что кругом были все те же бетонные стены и чердачная пыль под ногами, а кое-где даже виднелась наросшая за долгое время паутина. В одном углу стояло что-то вроде железной печки (где мистер О’Брайен, по всей видимости, разводил огонь) и перевернутая жестяная бочка вместо стола, на которой находились только маленький чайничек, какая-то посуда и коробочка с заварочным чаем. Рядом на полу стояла старая керосиновая лампа, и она тоже была вся обвешана паутиной. А в другом углу комнаты, около окна, находилась аккуратно заправленная кровать, сделанная из сдвинутых деревянных ящиков и коробок, и точно такой же «коробочный» стол. И если говорить мягко, то Энди был «слегка» шокирован тем, что сейчас увидел.
– Ты проходи, располагайся. А я пока заварю тебе чаю, это тебя успокоит, – сказал мистер О’Брайен, сгребая со стола кучу газет и стараясь хоть как-то навести по пути порядок. – Здесь, конечно, не так уютно, как хотелось бы, но все же… Я просто не думал, что ко мне кто-то придет…
– Нет-нет, – поспешил подбодрить его Энди. – Здесь довольно мило.
(«И в то же время чересчур странно», – мог бы добавить Энди, но решил не смущать историка своими вопросами, подозревая, что тот оказался здесь не из лучших побуждений, и, как все более-менее приличные люди, решил перескочить эту неоднозначную тему и продолжить говорить так, будто здесь ничего странного и не было, и будто сейчас они сидят не на заброшенном чердаке, а в какой-нибудь милой уютной гостиной.)
Мистер О’Брайен на это только слегка улыбнулся и прошел к своей «кухне».
Он тут же разжег огонь и, раскидывая пауков в стороны, чтобы не подпалить их, поставил туда маленький чайничек.
Энди пока присел на кровать и еще раз огляделся. Он явно чувствовал себя здесь немного некстати. Точнее, ему было немного неловко за то, что он как будто застал историка врасплох и тот был вынужден перед ним как-то отчитываться и что-то ему объяснять. И сейчас историк был совсем не таким, каким Энди привык его видеть: его привычная строгость сменилась суетливой заботой и каким-то легким беспокойством. И еще Энди подумал о том, что жаль, что Вовчик не видит всего этого – им бы потом точно было бы, что обсудить.