Улыбки погасли. Однажды и навсегда, не так много времени на это потребовалось.
Парадное крыльцо академии выстилали белые плитки. Образуя полуокружности, они замыкались в два фонтана – с левой и правой стороны. Оба фонтана изображали человека в полный рост. Левый – женщину, спина отведена назад, руки подняты к небу, будто она пытается остановить нечто страшное, летящее в её сторону. Застыли навечно обрывки платья, встревоженного ветром. А справа стоял мужчина, чем-то похожий на Гетбера: длинный плащ, ботинки с высоким голенищем; лица не разглядишь, поскольку он стоит спиной к тем, кто покидает академию. В отличие от женщины, явно попавшей в беду, мужчина разводит руки в стороны, будто сделал уже всё, что мог, и сейчас ожидает аплодисментов.
Струи выбиваются ровно из центра их ладоней. Взмывают вверх необычным образом, закручиваясь в спираль, и с громким плеском разбиваются о водную гладь.
Жалко, что у меня нет с собой телефона. Какие классные фотки бы получились.
Если вдруг предположить, что всё, сказанное Гетбером, правда, и я в самом деле не сплю (хотя, конечно, я сплю), академия заработала бы неплохие деньги, промышляя междумирным туризмом. Столько красивых мест, и это в одной лишь академии. Каков сам Вейзен, я даже боюсь представить.
Омнибусов здесь целых три штуки, держатся друг друга, замерев под фонарём на длинной черной ножке. Будто, если осмелятся сдвинуться хоть на метр, их поглотит буйство нежно-розовой бездны. Смешные. Нечто среднее между нашими буханками и огромными майскими жуками. Металлические, так и отсвечивают золотыми брюшками, и оконца круглые, как отверстия трахей. Нормальные автобусы компактные, лишенные всяких излишеств, а у этих во всю сторону идут усы: то зеркала, то антенны, то ещё нечто невнятное.
За рулем устроился мужчина с лысой головой, но такими длинными усами, каких я никогда ни у кого не видела.
– Давайте вон те места займем, – предложила Лорели. Рядом с ней я и сама уже начала чувствовать себя студенткой, которой всё показывают и рассказывают.
– И часто они уходят из академии в город? – поинтересовалась я.
Голубые глаза в прорези маски взглянули на меня так, будто я и в самом деле не знаю очевидных вещей. Вот кому нужно преподавателем остановиться. Лорели удивилась, но все-таки ответила без всякого раздражения: