Поэтому я все уладил, и теперь на нас работают федералы, которые следят не только за нашими конкурентами, но и за тем, чтобы на столах копов не появлялись бумаги с нашими именами. Нам обеспечена полная свобода действий – во всяком случае до тех пор, пока карманы федералов набиты деньгами, а их семьи сыты.
«Пропащие мальчики» – как ласково называют нас газеты – по-прежнему на свободе.
Я уверен, что люди, далекие от преступного мира, совершенно не понимают, как такое возможно. Большинство американцев живут в иллюзии: они свято верят, что в мире царит справедливость, а стражи порядка, которые дали клятву, действительно защищают их и помогают.
Они, конечно, помогают. Мне.
И это лишь одна из многих причин, почему я так рад, что Питер Майклз вместе с дочерью сами явились в логово зверя. Питер – человек могущественный, однако здесь его имя бесполезно, а все его деньги – не более чем крашеная бумага.
В этом городе люди подчиняются мне.
Включая жалкое подобие человека, привязанного к металлическому стулу в центре комнаты. Того, кто думал, что сможет безнаказанно называть Венди Майклз сучкой. Я не терплю неуважения, особенно по отношению к женщине, которой я планирую обладать.
– Что ж, – я подхожу ближе, стуча каблуками по кафелю, – вот мы и встретились.
С ухмылкой я развожу руки в стороны.
Мужчина, чьи глаза округлились и покраснели от ужаса, пытается освободить руки от стяжек за спиной. Он что-то бормочет, но из-за скотча слова трудно расслышать.
С растущей улыбкой я наклоняюсь вперед:
– Прости, ты что-то сказал?
Я смотрю на близнецов, двух братьев-попрошаек, которые работают на меня с пятнадцати лет. Они абсолютно одинаковые, и я так часто их путал, что в итоге перестал обращаться к ним по именам.
– Вы поняли, что он сказал? – спрашиваю я.
– Нет, Крюк. Я ничего не расслышал, – отвечает один из них.
– Хм… – переведя взгляд на связанного мужчину, я прикладываю палец ко рту. – Из-за скотча тебя плохо слышно. Наверное, стоит его снять.
Близнец номер один кивает, подходит к мужчине и резким движением срывает скотч, оставляя на коже красные следы.
– Так-то лучше, – киваю я. – Так что ты хотел сказать?
– Пошел к черту, – выплевывает он, жмурясь.
С раздражением я смотрю на слюну, вылетевшую на пол из его мерзкого рта.
– Ты меня посылаешь? – я тыкаю в себя пальцем и, расстегивая пиджак, направляюсь к металлическому столу у стены. – Меня забавляет, когда люди не понимают, что их жизнь находится в опасности. И обычно на это есть две причины. Рассказать?