С возрастом Руфус стал безрассудным.
– Знаешь, чем однажды закончится твое неумение отказываться от прибыли? Тебя грохнут, – говорю я ему.
– Я, знаешь ли… – тот щурится. – Не намерен умирать и оставлять наследство британцу.
Я ухмыляюсь. Его наследство – мое, просто он не хочет говорить об этом вслух. Не хочет признавать, что ученик превзошел мастера; что он держит бразды правления только потому, что я ему позволяю. Власть он потерял еще восемь лет назад, когда в день моего восемнадцатилетия от моей руки пролилась кровь моего дяди. Я выпотрошил его, как никчемную рыбу, а потом тем же ножом резал стейк за ужином – с таким видом, что никто даже не усомнился, почему мои пальцы окрашены в красный.
Ру, может, и носит титул босса, но все они боятся только меня.
Поставив стакан на край стола, я сажусь в кресло с подголовником.
– Твоя смертность – не самая любимая тема для шуток.
Порой мне действительно кажется, что Ру считает себя неприкасаемым. Эта черта делает его небрежным: он слишком быстро начинает доверять людям и подпускать их к себе. Но, к счастью, у него есть я. А я всажу лезвие в живот любому, кто попытается что-то сделать, а после буду наслаждаться остатками жизни, вытекающими из его глаз, и видом крови, капающей мне на руки.
Пожалуй, пройдя столько испытаний, сколько выпало на мою долю, начинаешь быстро понимать, что бессмертие можно обрести только в воспоминаниях людей.
Ру наклоняется, оставив сигару в богато украшенной пепельнице на углу стола.
– Тогда слушай внимательно. Кое-кто заинтересован в партнерстве с нами, – Ру усмехается. – Хочет расширить охват нашей деятельности, распространить волшебную пыльцу в новые уголки вселенной.
– Как мило, – я смахиваю пылинки с пиджака. – И кто же это?
Я говорю лишь для того, чтобы его успокоить. Вот кто меня вообще не заботит, так это новые партнеры. С нынешним торговцем мы работаем уже три года, и я лично его проверил. Я видел, как он потел до трусов, наблюдая за погрузкой в самолет пикси-пыли, спрятанной в ящиках с омарами. Весь полет сидел рядом с ним в кабине пилота и вертел в пальцах лезвие крюка, пока он мочился от нервов.
Если ты хочешь заручиться чьей-то преданностью, важно убедиться, что человек понимает, почему ты ее заслуживаешь, и осознает, что лезвие ножа ранит гораздо сильнее, когда владеющий им человек получает удовольствие от причинения боли.