Воцарилась оглушительная тишина, пронзительная и всепоглощающая. Не шумел больше ветер в кронах деревьев, не пели свои дивные песни птицы, застыли травы с цветами, и даже воздух как будто замер прислушиваясь. Голубые глаза налились ослепительным кристальным сиянием, почти полностью поглотив изначальную синеву, и ведьма не то прошептала, не то прогремела:
– Не вам решать, кому жить, а кому умереть. Это мой дом и моя земля, вы пришли со злым сердцем, потому не получите того, чего жаждете.
Бессмертные побледнели, со страхом глядя на ведьму перед собой. Земля рычала у них под ногами, ветер шипел и осыпал их ударами, а небо сияло высоко-высоко над их головами, безмолвное и внимающее. Небо! Оно озаряло юную ведьму мерцающим ореолом, укутывало ее своими лучами, отчего малышка казалась сотканной из невидимых сверкающих нитей. Никогда прежде бессмертные не видели ничего подобного, но отчетливо понимали, что весь мир сейчас наблюдает за ними. Склонился, словно тигр, наблюдающий за добычей, и скалится, зная, что зверь не убежит от него далеко. Догонит, поймает и разорвет в клочья когтями, вылепленными из звездной пыли.
Бессмертные пошатнулись под давлением страшного, жуткого осознания и, ссутулившись, молча внимали словам юной ведьмы:
– Полукровка будет жить. Никто не посмеет тронуть его и пальцем. Вы обеспечите его защиту на территориях эфементум и демонов до тех пор, пока он не окрепнет и не обретет силы жить дальше. Вы станете для него всем: друзьями, наставниками, родителями, – голубые глаза грозно блеснули. – И не дай, Небо, вы рискнете меня ослушаться.
Бессмертные молча кивнули и обреченно стиснули кулаки. Воздух пах холодом и морозом, с побледневших губ срывались облачка пара. И все же демон нашел в себе силы возразить:
– Ты вмешиваешься в само мирозданье. Понимаешь, чем это может закончиться?
– Мне все равно, – равнодушно ответила девочка и в последний раз посмотрела на мальчика.
Черные ресницы дрогнули, и на юную ведьму устремился пронзительный взгляд золотисто-зеленых глаз.