Четвёртая яд, зашипев, выделяет.
И тысячи ног по камням идут.
За ними сады и ущелья скорби.
Они совершают свой тягостный труд.
Он чуткие пальцы крючит и горбит.
Идите, идите по острым камням.
Вам больно, но путь перед вами лежит.
Он манит, зовёт, он надеждой пленит.
И только она лишь одна верна вам.
Нет-нет. Не говори, что жизнь – обман,
Что день – туман, что ночь – хмельной дурман,
Что нет любви, притворно слёзы льются,
Что люди от злорадства лишь смеются,
Когда смеются искренне они,
Что бесполезны данные нам дни.
Нет-нет. Не говори так. Знаешь сам:
Вот эти измышления – обман.
А жизнь – не ложь, хотя – тернистый путь.
И может ожиданья обмануть.
Устал? Что ж, глубоко вдохни
И воздух в лёгких задержи подольше.
Ты прав, но правы и они,
Поэтому не спорьте больше.
Друг другу молча лишь в глаза
Вы посмотрите долгим взглядом,
Как не смотрели никогда,
Живя друг с другом годы рядом.
Беспокоен твой шаг,
И усталость в плечах,
У руки нервный взмах,
Отчуждённость в глазах.
Одинокий твой путь.
Безрассудство прошло.
Даже в небо взглянуть
Ты не мог уж давно.
Все куда-то бегут.
Ты куда-то бежишь.
Нет свободных минут.
Пролетит так вся жизнь.
И нет времени сесть,
Отдохнуть, помечтать,
Вольно выдохнуть песнь,
В мыслях к Богу воззвать.
Всё скорей, всё скорей,
Не успел, опоздал,
Сделать то побыстрей,
Это ты прозевал.
Беспокоен твой шаг,
И усталость в плечах,
У руки нервный взмах,
Отчуждённость в глазах.
Мир нарисованный исчез.
Открылась тёмная завеса.
Нам не хватало больше мест.
Нам было очень, очень тесно.
Мир отражения погас,
И в зеркала проникла ночь.
Нам стало холодно тотчас,
И мы ушли скорее прочь.
Мир суеты открыл нам дверь,
Мир беспросветной суеты.
И никуда уже теперь
Нам не уйти от маяты.
И там, и здесь покоя нет.
И там, и здесь мечты смешны.
На все вопросы мы ответ
Искать в молчанье лишь должны.
– Упал…
– Что ты сказала?
– Говорю, упал.
– Кто?
– Я не знаю. Только сердце слышит.
Он еле дышит, и лица овал
бледнее всё. Он очень слабо дышит.
– Оставь, всё это выдумки твои.
– Мне почему-то сердце больно сжало.
И лезвие холодного кинжала
влезает в мысли горькие мои.
– Да что с тобой? Ты, верно, заболела?
Вон лоб горяч, и в дрожь кидает тело.
– Ах, я помочь кому-то не сумела.
– Иди, приляг.
– Ослушаться не смела
когда-то я кого-то, или страх
держал меня тогда в своих руках.