май, 2006 год
Втайне от себя самой я надеялась: кто-то заглянет через забор. Может, соседу приспичит одолжить шланг для полива. Может, уличные кошки прибегут на запах сосисок в тесте. Но прошло полтора часа, а мое голое тело так и осталось незамеченным. Каждое утро, когда бабушка уезжает по делам, я выхожу загорать. Выхожу в купальнике, но снимаю его, как только солнце нагревает живот. Ложусь на плед и рассматриваю себя. Кожа блестит от солнцезащитного крема. Пахнет как свежеиспеченный хлеб. Расставляю бедра пошире, чтобы загар был равномерным. Поза готовой к спариванию самки. Светлые волоски на темной коже. Острые коленки. Живот. Утром бабушка испекла сосиски в тесте. Я съела две, потому что они нереально вкусные и в них есть что-то запретное.
Калитка закрыта. Слушаю, как мимо проезжают машины, и переворачиваюсь на живот. Ягодицы покраснели. Провожу пальцами по коже – горячая. Гладкая, липкая от пота и крема. Мама часто говорит, что мужчинам нравятся такие задницы. Спрашиваю: какие? В ответ она шлепает меня и произносит: «Вот такие». Я тоже шлепаю. Но никто не видит, и становится скучно. Нечто похожее на муравья с крылышками проползает по бедру – щекотно. Беру розовую резиновую тапку и убиваю насекомое. Каждое утро бабушка выливает на муравейник литр кипятка: это ее способ доминировать над животным миром. По вечерам же она целует лепестки своих цветочков в саду и что-то шепчет прямо под стебли.
Нет, я не сумасшедшая. Я осознаю риски. Если сосед или соседка по не зависящей от меня причине заглянут через забор, меня ждет неприятный разговор с мамой. Если меня увидят соседские мальчики (оба они старше меня), я стану объектом их вожделения. Может быть, один из них, тот, что пониже ростом, даже захочет меня изнасиловать. Я переворачиваюсь на бок, чтобы загорело бедро и впадинка талии.
Я осознаю, что записывание мыслей в дневник тоже может иметь последствия. Один маньяк зарисовывал в блокноте схемы нападения на своих жертв. И когда его мама нашла этот блокнот, она уничтожила записи, а следователям сказала, что такие ужасы не должен видеть никто. Если бы моя мама нашла мой дневник, она бы тут же бросила его, не дочитав даже до второй страницы, – потому что я специально написала на первых страницах скучнейшую ересь в духе Достоевского.