– Не влюбился же я в нее, право слово? – едва слышно прошептал он. – Не могло же со мной такого случиться…
А потом света в комнатухе разом стало меньше – одна свеча погасла. Только лужа воска и осталась в старой глиняной чашке. Протопопов Иван приподнялся на локте, вытянул шею и задул вторую свечу. Остро запахло гарью и горячим воском. И только тут он понял, что небо за маленьким окошком светлеет предрассветной синевой.
Спать, пора было спать.
Когда он завтракал ближе к полудню, ничто уже не выдавало их тесного знакомства. И блины напекла, и сметанки положила заботливая хозяйка. И полчашки арзы плеснула ему. И на «вы» называла, «барин то», «барин это», словно познакомились пять минут назад. Только блестящие черные глаза Инджиры, когда она прислуживала ему, только острый лукавый взгляд, что время от времени перехватывал он, и были единственным свидетельством их безумной, страстной, незабываемой ночи.
Было за полдень, когда он садился в свой экипаж.
– Прощай, хозяюшка, – немного смущаясь ее отстраненности, сказал он. – Доброго тебе здравия и долгих лет жизни. Дай бог, еще свидимся.
– Может быть, Иван Иванович, когда назад возвращаться будете, – ответила она. – Если мимо еще раз проедете, а то всякое бывает – дорог на свете много.
Но что-то недоговаривала она – и он ждал. Фыркали лошади, трясли головами, хвостами отбиваясь от назойливых слепней.
– Вы давеча спросили меня, барин, каким был для меня Емельян, помните?
– Как забыть, помню, – кивнул Протопопов.
– Ну так я скажу. Когда-то в этих местах обитал Леший.
– Самый настоящий? – улыбнулся Протопопов.
– Самый-пресамый. Хозяином он был этих мест. Страшное существо. Демон во плоти. Ему поклонялись. Дары приносили. Жертвы.
– Так-так, Леший, значит? – Глаза его, как видно, хитро блеснули. – Уже интересно.
Она вдруг стала очень серьезной:
– А вы не зубоскальте, барин, я ведь не шучу. Могу развернуться и уйти. И не узнаешь ничего – главного об этих местах.
– Ну ладно тебе, ладно…
– Я же серьезно говорю, Иван, – убедительно кивнула она. – Ты должен это услышать.
– Прости меня, Инджира. Не хотел обидеть. Продолжай.
– Хорошо. А потом наш народ отвернулся от веры предков. Одни в магометанство подались, другие крестились, а третьи и вовсе стали поклоняться богу по имени Будда. И появились тут священники всех религий и всякого за собой тащили. И Леший ушел. На много веков ушел, но, как говорят наши жрецы, он вернется однажды.