– Неудивительно. Мы не позволяли тебе встречаться с людьми.
– И мы жили здесь, и мне стало лучше, и Пирра пошла работать, а ты научила меня говорить. А потом все пошло наперекосяк.
Это было ужасное время.
– Да. Потом все пошло наперекосяк. Появился свет. Мы узнали, что Кровь Эдема солгала нам… или, по крайней мере, у них не было сил заниматься нами. Вот и все.
Нона тянула носки вперед, пока икры не начало жечь.
– Это детская версия, – сказала она обвиняюще. – Я уже выросла, Кэм. Я могу понять все.
– Хорошо. Но не забывай, что я никогда не отрабатывала версию для взрослых.
– Можно мне задавать вопросы?
– Давай.
– Я не понимаю, почему Ценой страданий ненавидит Пирру.
– Лучший друг Пирры убил босса Ценой страданий.
Это звучало логично.
– Почему вы хотели увезти свои семьи оттуда?
– Мы чувствовали, что там больше находиться нельзя. По крайней мере, пока мы не поймем, что делать. Страж – наш лидер, и наши семьи к нему прислушались. Мы голосовали… дали обещания, которые не смогли сдержать.
В голосе Камиллы звучала горечь. Ноне стало грустно.
– Если я вспомню, кто я, я смогу помочь их найти?
– Это зависит от тебя, – сказала Камилла.
– Понравлюсь ли я вашим семьям? Скажут ли они: «Молодец, Пирра, отличная работа, Камилла, молодец, Паламед»?
Стало понятно, что Камилла улыбается.
– Нет.
После этого Нона уснула или подумала, что спит. Она лежала, чувствуя, как от жары зудит все тело, ерзала, чтобы найти прохладную часть подушки: Камилла положила замороженные кубики в наволочку, как делала каждую ночь. Она слышала дыхание Камиллы и чувствовала себя почти полностью умиротворенной и счастливой, несмотря ни на что. Иногда трудно не быть счастливым; иногда это бывало очень сложно, когда другие прятали тяжелый обиженный взгляд, означавший, что они понятия не имеют, как жить дальше. Это делали все: мужчины в молочной лавке, Пирра, Паламед, милая учительница в школе, Кевин.
Заснув на девяносто процентов, она услышала, как тихо открылась и закрылась дверь. Через пять счетов в дверях уже стояла Пирра.
– Мои милые спящие малышки, – сказала она, – папочкины солнышки.
Камилла без всякого выражения произнесла, открыв глаза:
– Иди спать. Я только что ее уложила.
Нона заснула, чувствуя себя счастливой.