– Так!.. – выдохнул он. – А я-то думал, брешет немец! Думал, душу мою погубить хочет! А он, вишь ты, все как есть сказал!
– Осип, о чем ты говоришь? – воскликнул Белкин, уронив, наконец, ножку на землю.
– Ты с ним заодно! Ты Ванятку съел! – заорал Уваров и вскинул руку. Комендант увидел нацеленное в лицо дуло пистолета.
Какой-то древний инстинкт быстрее мысли подсказал, что нужно делать. Белкин схватил котелок и, не обращая внимания на жгучую боль в обожженных руках, с размаху влепил раскаленной похлебкой Осипу в лицо. Тот заорал еще громче. Грохнул выстрел, пуля раздробила коменданту плечо, котелок выпал из рук, а Уваров откинулся назад, схватившись за глаза.
Белкин зажал рукой рану. Взгляд его упал на котелок. Оттуда выкатился какой-то белый, с двумя черными дырами, предмет. Череп. И отнюдь не заячий.
Уваров отнял руки от глаз. На лице его вздувались огромные пузыри. Веки вспухли, глаза превратились в белесые щелочки. Он слепо зашарил рукой по поясу и вытащил огромный охотничий нож.
– Врешь, не уйдешь, людоед проклятый! – просипел он и, рассекая воздух ножом, пошел на Белкина.
И снова комендант не думал. Когда Уваров бросился на него, он увернулся, здоровой рукой схватил прислоненный к стене топор и с размаху треснул лезвием Осипа по затылку. Ноги охотника подкосились. Он рухнул прямо в костер, загасив его своим телом. По шалашу, изгоняя аромат вареного мяса, расползлась вонь мяса горелого.
Белкин повалился на бок. Зажал пульсирующее болью плечо. Его мучительно выворачивало наизнанку, рвота хлестала из носа и рта, но горечь желчи была менее отвратительна, чем сладкий привкус детского мяса.
Потом он долго лежал в темноте. А в голове звучали слова Аракана:
«…человеку необходимо вкусить человеческой плоти и крови. В некоторых же случаях достаточно совершить то, что считаешь самым ужасным…»
Он сделал и то и другое. Он съел сына Уварова. И убил его самого.
Аракан обманул его. Вендиго не мог захватить тело Александра Сергеевича: он мало того что не ел человечины, так еще и отказался совершить то, что в сердце считал преступлением. Шаман притворялся спасителем, союзником – а сам служил лесному чудовищу. Дух-людоед передал Аракану сына Уварова, чтобы тот накормил Белкина детским мясом; он каким-то образом сохранил жизнь самому Уварову, чтобы Белкин его убил.