* * *
Несколько дней спустя, Краснозаводск, в окрестностях комбината
Когда комбинат начал работу, накрылась наша точка для тренировок по стрельбе. Антонов говорил, что работникам будет не по себе, когда до них будут доноситься звуки выстрелов, вот мы и решили никого не пугать.
Для частной охраны это не проблема, у нас уже был свой тир и центр подготовки, а для спортивных тренировок всегда открыт зал Семёныча.
Но для военной подготовки с инструктором этого мало. Благо, мы в Забайкалье, где чтобы добраться от одного населённого пункта до другого, надо потратить несколько часов езды на машине, а степи казались бескрайними. Так что мест, где нас никто не услышит, полно.
Пистолеты ИЖ для такого дела не годятся, Женя их даже и не выдавал. А то в разрешительной системе зададут резонные вопросы, накой вы, ребята, так много стреляете?
Но вопрос с оружием стоит остро, ведь калаши позволены только военным, ментам, спецслужбам и некоторым другим силовым организациям. Никогда не будет закона, который разрешит частникам владеть боевым оружием.
Но любая ЧВК всегда будет вне закона, даже через двадцать пять лет, когда начнут заниматься своей деятельностью в открытую. Просто на это будут закрывать глаза, ну а я собирался напрячь свои новые связи в ФСБ, чтобы закрыли их уже сейчас.
Ремезов сегодня приедет к нам. Он был в Забайкальске на границе с Китаем, потом заедет в Новозаводск, а к вечеру вернётся в Читу, чтобы подготовить семью для переезда, и отправится в Москву, где уже будет работать на постоянке. Какая должность у него будет, я не знал. Надеюсь, Серёга выбил себе что-нибудь серьёзное.
А пока же мы тренировались с личным оружием. Даже не тренировка, Павел, друг Ильдара и майора Елагина, приехавший с Питера, просто осматривался, обдумывая, как обустроить нам подготовку. А чтобы было не скучно, устроили небольшое соревнование по стрельбе. Кто покажет себя хорошо, пройдёт подготовку снайпера, если Павел не шутит.
Спецназовец с таким опытом во всём этом понимать должен. Хорошо, что мы взяли его к нам, а то бы мужик наверняка спился. Павел хоть и неунывающий, но всё равно, видно, что после увечья жизнь стала совсем не сахар.
Он показал мне свою пенсию по инвалидности, и это даже не смех, а слёзы. Как шутил он сам, если ничего не жрать, кроме хлеба, то, может быть, хватит недели на три. Правда, с женой и двумя детьми, один из которых собирался поступать в институт, с этим даже нечего ловить.