– И где же нам купить новую одежду?
Я обвел взглядом скрученные деревья и поежился. Вряд ли по щелчку пальцев здесь откроется торговая лавочка с лучшими шелками и нарядами.
– Впереди должен быть один из Бесплотных городов.
Значит, непонятных городов несколько.
– А у него есть название?
Шеол опустил голову. Я понимал, что веду себя слишком приставуче, но из-за шлема мне не было видно его лица, а значит, и считать эмоции становилось невозможно. По одним плечам и покачиваниям головы сложно определить, о чем он сейчас думает.
– Твой страх выливается надоедливым потоком вопросов, принц Бреанейн. С этого момента ты вправе задать мне только четыре вопроса[14], не более, и получить четыре ответа. Тебе стоит лучше обдумать их и не тратить на бессмысленные беседы. Я предупредил, но ради справедливости дам ответ и даже не засчитаю его. Да, у Бесплотных городов есть названия. Сейчас нам нужен Предрассветный город.
– Сумеречный, – упрямо поправил я, остро желая просто поспорить. На мой взгляд, понятие «сумеречный» подходило больше, чем «предрассветный». От него веяло чем-то мрачным, пробирающим до костей, как и от жнеца. «Предрассветный» навевал совсем другие чувства.
– Я сказал лишь то, что сказал, принц Бреанейн.
Шеол двинулся вперед, ступая по потрескавшейся земле так же легко, как и по площади Экнора. Идти было утомительно скучно, а мелкая пыль постоянно забивалась в нос и глаза. Впервые я позавидовал доспехам, защищающим жнеца от натиска беспощадного ветра. Пейзаж никак не менялся, как будто мы стояли на одном месте, и скрюченные деревья насмехались над нами. Чувство времени в этом странном мире потерялось. Мне подумалось, что если застрять тут одному, то легко сойти с ума без указателей, дороги и цели. Молчание Шеола тоже не способствовало улучшению ситуации, наоборот, затухший противный страх медленно заползал обратно, обживаясь в моем теле.
Я только открыл рот, чтобы спросить жнеца про значение белого цвета и узнать, почему здесь его не любят, как тут же получил предостережение:
– Твой вопрос точно важен, чтобы бездумно расходовать оставшиеся четыре?
Рот сам собой беззвучно закрылся, как у рыбки в пруду. Шеол начинал бесить еще больше. И вот, когда я уже был готов завыть в голос, перед нами прямо из воздуха появились орнаментированные красные ворота в виде четырех огромных столбов с покачивающимися от ветра фонарями и бумажными амулетами. Высокие крыши объединялись деревянными перекладинами со странными, нанесенными золотом узорами и табличкой с надписью на незнакомом языке. Ворота окружал туман, пряча их от посторонних глаз и мешая рассмотреть малейшую деталь красивого сооружения.