VIII. БЕДНЯЖКА И БУМАЖКА
1
Справка о кончине – отставка из жильцов и первый верный документ для мертвецов. В ней без затей говорится о причине перехода границы человечьего рода и отмечен момент встречи у брода.
С этой бумагой, приметной без ложного глянца, можно призвать к ответу и живого самозванца.
А без нее и гнилого беднягу не смей, лиходей, не твое, зарывать: ни в глину под гладь, ни под перину в кровать.
Без бумажки ты – не труп, а букашкин суп!
А с ней и совсем живой – не живей, чем гной: от суеты – промашка, но чтобы воспрять, хорошо бы на бумажку достать бумажку, а клерки, недомерки со лбами глазастыми, на взятки натасканы, зубами лязгают. И не ласково!
Наскоро покушались на свидетельство о смерти Трупа люди разные: и за порядки волновались, и по причуде глупой, и подкупались на соблазны. Такое радетельство за итоги мило для покоя, как корыто с мылом в ноги – от запоя, но породило и волокиту, и зависть, а подлоги разворошило вдвое: на тело в квартире сбежались, как на дело, и папаша, и мамаша, и прочие родичи, охочие до прозвища наследников. Гири, пальто без манто и огарки ужина не показались привередникам заслуженным подарком, но одни признались, бледнея, что они обознались, и ретировались, а иные, не родные, да беднее бедного, остались до победного.
А каково было соседям убогого? Не медведи у своего логова! И рыло не в ските! Ни смраду не рады, ни падали, ни волоките!
2
Клерки застучали зубами при первом сигнале о драме.
И зарычали нервно, как тигры на примерке к крупу жертвы.
А заиграли в игры: паспорт Трупа взяли, а справки о смерти не дали. Заверещали зато – что пастырь на шалунишку:
– Поверьте, тут – не пиявки, не отсосут лишку!
Потом пожевали ртом, подняли тон и указали на закон:
– Вручали покойнику талон. А он против правил и толику не отоварил. Не успел. Опять прочерк. Коли цел, верните, что ли, кусочек.
Просители им возражали:
– Искать в покойнике – что дым полоскать: в сите ли, в уполовнике…
Но визитеру не унять контору – хору не умять гору.
От начальства домочадцы убежали в одночасье. Надев на зев противогазы и презрев метастазы от заразы, смело обыскали до̀ма и тело, и хоромы.
И опять в приемную – играть втемную:
– Привет! Нет бумажки ни в тельняшке, ни на кухне. А бедняжка тухнет и пухнет.
Контора – не лаской, так скорой встряской: