– Лечиться? Твой? А увез – был живой? Не дурно!
Попутчица, растопырив оскал пошире, моргнула:
– Старожил упал со стула, а в кровати – охлаждение.
– Не получится. Давайте – в отделение.
– Приятель, заплатим, – поддержал разговор шофер.
– Кончайте на переправе торг, соблюдайте такт, составим акт, доставим в морг, – дежурный изобразил бурный фонтан сил, но открыл карман, впустил подачку и изменил подначку – на машину закричал: "Открывайте, приятель, тачку!" – мертвеца за штанину взял и потащил в холодильный зал.
Сиделка в спешке за ним – белка за орешком своим.
Но тут – не горе, а морозильный подвал – на запоре.
Двое, что стерегут покои, выдают устную справку:
– Ключи улетели на неделю в переплавку.
– А куда грустного? – кричит старуха. – Закавыка!
– А туда, копуха, и поди-ка…
А между собой – наперебой:
– Мальчики с юга привезли кули и ящики с товаром. Продукты – нежные: фрукты. Услуга – не задаром. Коньяка на распитие – крынка. Не утекли б до открытия рынка.
Учли расклад и поволокли мертвяка назад.
И еле успели: зарычал мотор, и чуть не удрал шофер.
Хитер! Но сумели вернуть во двор: догнали, обняли, сняли башмак с педали и – в навал, за разбор – показали кулак, обещали в пятак, сжали бедро, примяли ребро, сказали "забудь", взяли за грудь и на спор – об забор!
А наломали бока – отдали трупака с подругой и пожелали со злой натугой подлечиться, но – в другой больнице.
Утешили, как фельдшеры, без стыда:
– Плюха – не беда.
Старуха, когда отъехали от лекарей, провозгласила:
– Эка ли? Сила – не в охране ли? И морду всмятку раскровянили, и взятку гордо прикарманили!
4
В другой больнице – тоже оборона:
– И прихорашивай, не годится. Похоже, гнилой, да не из нашего района. Готово нарушение. И не ясно, где и с какого момента помер, и в езде без документа – преступление. Опасный номер! Рвы крутые! Где понятые?
Разжали губы и пересчитали детали:
– Откуда зазоры? Вы ковыряли золотые зубы? Воры?
Оттуда сам шофер выручал тело, как белка – орешки.
Сиделка там смело отбивала напор персонала, в спешке потеряла челюсть, а по машине расселись – проворчала:
– На мертвечине спелись!
Накал у гонки крепчал, как прелесть у чемпионки.
На переходе старуха открыла дверцу, вроде подышать, вроде у нее напасть: шило вступило в сердце – и шасть!
Но шофер за ухо ее на краю – хвать: