– Это кто?
– Брат мой. Старший!
Конечно, брательник был назван не в честь Генриха Гиммлера, рейхсфюрера СС, а в честь немецкого поэта-лирика Генриха Гейне. Но внешнего сходства было не отнять: те же усики-щёточка, те же очёчки, мелкие, но правильные черты лица, кажущийся безвольным подбородок, волосы, расчёсанные на косой пробор… Нацисты очень любили косые проборы – как у нас в определённое время френчи.
Он был старше её на десять лет, и эта разница выглядела непреодолимой – не в силу возраста, а из-за разности принципов, темперамента, жизненной позиции.
Имя ему выбирала мама, поддавшись приступу романтизма.
Алису же, словно девочку из Страны Чудес, назвал папа, отвоевав это право в жарких боях (и тоже поддавшись такому приступу).
– Хорошо тебе! – позавидовал Шарра. – А у меня вот нет никого, с кем можно было бы в «войнушку» играть.
– Можешь играть со мной.
– По закону гор?
– Равнин. Мы когда с братом сражались, он нисколько меня не щадил и спуску не давал, даже внимания не обращал, что я девочка. А один раз я в школе подралась с мальчишкой, жаль только, что этого никто не видел. Придурок спрятал мой портфель, и я так озверела, что исколотила его всего и даже пинала ногами. Потом он встал, пожал мне руку и сказал, что из меня получился бы клёвый пацан.
– Ещё бы! – уважительно произнёс Шарра. – Подтверждаю. Слушай, ты что-то болтала про темницу… а что на самом деле случилось-то?
– Я уж думала, ты никогда не спросишь! – съязвила Алиса. – Пока ты прохлаждался, меня тут арестовывали, таскали ко всяким кретинским инквизиторам, допрашивали! И пытали, и гипнотизировали, чуть наизнанку не вывернули!
– Постой, постой… – он приподнялся на локте. Его бледное треугольное личико ещё больше заострилось, глаза стали необычайно серьёзны. – А в чем фишка? Я не понял. Какие инквизиторы, какие пытки?! Я-то думал, ты просто решила поваляться в постели, чтобы в церковь не ходить. Ты не выдумываешь?
– Ничего я не выдумываю! – задиристо ответила Алиса. – Не успела я вернуться с охоты, как пришёл сэр Гавейн, схватил меня и поволок к одному мерзкому старикашке… отцу Авелю, кажется… который оказался Великим Магистром, Инквизитором, Прокурором, экзорцистом и уж не знаю, кем ещё. В общем, большим гадом. Тот заявил, что должен, дескать, доподлинно проверить, не являюсь ли я дочерью Тьмы, и вцепился в меня, как крокодил.