«Зачем я здесь? Зачем мне эти несчастные русские старики и дети?» – немец опустил винтовку, шагнул в сторону:
– Durchfahrtsbedienung! Jeder kann reiten![26]
К Давыдёнкам обоз поредел, беженцы рассеялись по окольным деревушкам. Но и оставшихся поместить в маленькой хатке Дарья Тихоновна не смогла.
– В сараюшке, на сене… Не обессудьте! – виновато распахнула дверь, пропуская в дощатый сенник.
– И за то – слава Богу! – за всех поблагодарил Сепачёв. – Не под открытым небом. А в тесноте – не в обиде!
– Кипяточку принесу, в печи чугунок. Завтра похлёбку сделаю, – пообещала хозяйка. – Коней попрячьте в кустах. Немцы частенько наведываются – руки загребущие.
Уходя, позвала Наталью:
– А ты с малыми да со старой – в хату на ночь, на полу постелю, – и уже на ухо шепнула: – Вовремя, девонька. Трофим твой обещал заглянуть, он же с моим сыном Лёнькой вместе в лесу, – горестно вздохнула, и поперечная морщинка, наметившаяся выше переносицы, вдруг резко прочертила открытый лоб.
…Гитлеровцы, оба молодые, высокие, в хорошо подогнанной форме, автоматы за спиной, по-хозяйски громко переговариваясь, свернули к хате. Дарья Тихоновна испуганно метнулась из сеней в комнату:
– Немцы! – и, бледнея, рванула к ним навстречу – задержать.
Решение к Наталье пришло мгновенно:
– На пол! Ложись к печке! – указала Трофиму, сгребая постель. – Заваливайте его тряпками! – приказала Рене и Гале, двоюродным сёстрам.
И первая кучей набросила на мужа одеяло.
– Залезайте наверх, детишки, прячьте папку! И молчок! Никому! Мама, садитесь рядом с малыми!
Немцы, небрежно оттолкнув Дарью Тимофеевну, вломились в хату.
Малыши, босые, без штанов, хохоча, прыгали с тряпичной горки на руки к бабушке и снова карабкались наверх, не обращая внимания на пришельцев.
– Тупые животные! – брезгливо скривился лысый полковник и перевёл взгляд на Наталью, которая, изогнувшись перед загнеткой, ловко поправляла чепелой дрова в печи.
При этом тонкая талия, как у нерожавшей, крутые бёдра и вся её изящная фигурка, подчёркнутая лёгким платьем, показалась ему такой обворожительной, что он похотливо цокнул языком:
– Ах, жаль, что не арийка! – и лукаво подмигнул унтер-офицеру, который тоже невольно залюбовался хорошенькой русской.
Выходя на улицу, расправляя широкие плечи, полюбопытствовал:
– Ну, Арне, как тебе «русский рай», который создали большевики?