…Наталья ещё раз встряхнула половик, для надежности хлестнула им об угол хаты, снова взглянула на небо. Бело-лунный солнечный диск запутался в берёзовых ветвях. Зябко поёжилась: «К чему бы это? Господи, только бы с детками болезни какой не приключилось!» Из дома донёсся ребячий плач. Она ещё раз оглянулась на дорогу: не видать ли мужа, – поспешила к малышке.
Севостьянов вернулся, когда уже смеркалось. Протянул жене свёрток с пайком, не раздеваясь, устало привалился к стене, уставился в пол.
– Случилось чего? – оробела Наталья.
Желваки так и забегали на мужниных скулах, скрипнул зубами, сжал кулаки.
– Что?
– Не могу я это терпеть, не могу! – простонал, опускаясь на лавку. – Хлопчики, дети горькие… А их – к телеге, босиком по снегу. В одних рубашонках. Народ согнали – смотрите! Чтобы боялись…
Трофим замолчал. Жена беспокойно теребила край фартука, ждала.
– Повесили. У больницы. На берёзах. Будто бы – партизаны!
– Дети? – охнула Наталья, оглядываясь на люльку с Галинкой.
– А я у юбки твоей торчу! – сверкнул глазами Трофим.
Сон не шёл. Наталья Арсентьевна крутилась на постели, не зная, куда деть руки-ноги. Изнылись, изболелись – износились за целый век. «Ай, – шептала сама себе, – одного льна сколько ж натягалась! Его и прополоть надо, и выдергать, и в снопы повязать… А прясть? А кросны ткать? А хлеб испечь? Девчонкой ещё научилась. Как мамки не стало, кто ж сделает? Пока тесто вымешаешь, руки отваливаются, плечи ломит… Ай! Вспоминать страшно, какую жизнь прожила…» – охала тихонько, боясь потревожить внучку.
…Председатель колхоза постучал к Сипачёвым и, махнув рукой в сторону Натальи, попросил:
– Прими, Прасковья Макаровна, к себе на постой молодого специалиста! Девушка образованная, скромная, из наших, деревенских. Работы не боится. С отрядом землеустроителей из области. Угла своего пока нет.
Хозяйка, мать троих детей, старшего уже в армию призвали, поправила цветной платочек, одёрнула клетчатую юбку, живо спустилась с крыльца, придирчиво оглядывая гостью.
– Звать-то как? Откуда? Замужем? – засыпала вопросами, словно анкету в отделе кадров заполняла.
Председатель поспешил распрощаться. Прикрывая калитку, оглянулся на Прасковью, озадачился: «Неужели за мужа взволновалась? Василий Семёнович мужик надёжный, верный. Зря она так. Как бы не обидела девчонку ни за что ни про что».