– Из крови сотни невинных душ, что принесли себя нам в жертву.
– Ха-ха, охотно верю.
Она даже не посмотрела на меня, когда произносила эту откровенную нелепицу!
Иногда, подобные ее фразочки вводили меня в ступор. Но эта уже стала совсем безобидной.
Еще какое-то время я провела в лавке ведьмы. Затем получила свой «заряженный» артефакт и поспешила домой, помня при этом, обязательно заштопать свой фартук. Сразу, как только переступлю порог.
Глава 4. Письма из прошлого
Домой я примчалась так быстро, будто бы за мной гнались волки. Я сразу принялась штопать порванный фартук. Бытовая магия тут конечно бы пригодилась, но увы, я, наверное, единственная аристократка, которая так и не освоила её, хотя возможность была. Мама узнает, будет скандал. Да, но узнай она обо всем прочем, будет двойной скандал…
– И кто придумал эти иголки неудобные… все пальцы уже исколола, – ворчала, сгорбившись над шитьем, косо поглядывая на горку писем на столе, которая с каждой минутой росла всё больше. Наверное, потому и пальцы тыкала, вместо ткани. Моё любопытство требовало сейчас же бросить это скучное и болезненное занятие и взяться за письма. Но строгий наказ ведьмы звонко отдавал мне по лбу всякий раз, когда любопытство почти брало надо мной вверх. И в кого я такая нетерпеливая?
Судя по цвету конвертов и печати на них, писал мне дядя. Но почему так много? Что-то случилось дома? Или опять замуж выдать хотят?
Последний шов, стяжка, нитку откусила зубами. Осмотрела фартук на предмет других повреждений, убедилась, что с ним всё в порядке, и швырнула на стул, стоящий в углу, а сама в ту же секунду рванула к столу с письмами. Этакая гонка, кто быстрее, в которой победила конечно же я. Так как любопытство придавало мне скорости.
Итак, не без магии, я разложила письма на столе в хронологическом порядке, оставив место для вновь прибывающих. Сняла амулет-артефакт (будь я под чужой личиной, письма бы не дали себя прочесть) и принялась читать их содержимое, усевшись на стул.
Дядя писал резко, как свойственно одному лишь ему в этом мире. В первой части своих обращений он ругался, требовал, чтобы я немедленно явилась домой. Он-то понял, кто такая Кристина Пшевич, а то, что она единственный свидетель в таком тёмном деле, ему было известно одному из первых. После череды требований, затем переживаний он-таки включил свою холодную рассудительность и поделился, что жертв той ночью было целях пять.