– Ах ты ж… Так ведь градоначальник может заставить хозяина жениться на ней! Чтобы честь ее восстановить, – почти вскричал мужчина.
– Тише ты! – тут же цыкнула на него Бони. – О том и речь. Не нужна нам огласка. А вдруг это план такой хитрый. Понимаешь?
– Теперь‑то понимаю, да только не ровня она ему. Откажет хозяин, делов‑то. Правда… В таверне поговаривают, что она магичка. Так, по‑скромному, но чего‑то умеет.
– Час от часу не легче, – тяжело вздохнула Бони. – Магичке, может, и не откажет… А вот на проделки пьянчуги‑градоначальника уж очень похоже… Возвращать ее надо. Я поговорю с хозяином.
Я слабо застонала, силясь понять, в какой неприятной ситуации оказалась. Меня еще и к какому‑то отцу‑пьянице вернуть хотят?
– Ой, лэрри просыпается. Все, уходи. Иди, Верд, на кухне тебя ждет горячий наваристый суп и половина краюхи. Поешь, пока хозяин тебя снова куда не услал.
– Куда он меня ушлет, коли сам еще не явился? – хмыкнул тот самый Верд. – Я ему еще доложить должен про беглянку.
– Ты дождись меня на кухне. Я тоже узнать до конца хочу. Ну, ступай…
Бонни вышла проводить Верда, но вскоре вернулась.
Я неуверенно заворочалась, потом приподняла голову. Она все еще кружилась, но уже не так сильно. Я еще чувствовала сильную слабость, но больше от голода, чем от удара.
– Где я? Это спальня хозяина? – спросила у подоспевшей Бони.
– Да, лэрри. – Она тут же налила в чашку чай и поставила передо мной на поднос. – Он вернулся в замок совсем недавно, большинство комнат еще закрыты и не убраны. Да из слуг при нем только я да Верд. Я по хозяйству и на кухне. А Верд по двору поручения делает и за лошадьми смотрит.
– А вчера хозяин ездил на охоту? – продолжала спрашивать я.
Бони нахмурилась.
– Нет, лэрри. Вчера он был в доме, подменял меня. Не весь день, но то время, пока я готовила и отдыхала.
Мысли все еще путались, но страшная догадка всё же достигла моего сознания. Я сжала дрожащими руками чашку и спросила:
– Я долго здесь лежу?
– Третий день, лэрри.
Три дня? И меня никто не хватился?!
– Хозяин сказал, что вы больны, лэрри, но как только поправитесь, мы сразу проводим вас домой.
– Да, – пробормотала я, – больна и ничего не помню…
Кажется, лучше и не вспоминать. Буду до последнего валить все на потерю памяти, потому что если меня еще попросят помагичить… Господи, что за дурдом? За что мне это?