Возможно, Фабьен всё ещё живёт в прошлом или старается просто не замечать, что человек, которого он описывает, давно вырос и уже не знает, что означают такие слова как милосердие, сострадание и любовь.
– Папа, перестаньте его так сильно рекламировать, я ведь уже вышла за него замуж, это ни к чему!
Фабьен тихо рассмеялся, и я рада, что мне удалось успокоить Анджело старшего.
– Пап, родители Селены приехали, – послышался за спиной голос Итана, и я сцепила ладони в замок, сжимая их так сильно, что пальцы побелели.
* * *
Родители были весьма холодны, будто я лишь вчера покинула дом, и они ещё не успели по мне соскучиться. Я старалась не выдать своего разочарования, когда не обнаружила за их спинами Бастиана. Они как-то быстро отделались от моего вопроса, почему брат не приехал с ними, но так и не дали конкретного ответа.
Наши отцы, что-то бурно обсуждали, но я совершенно не вслушивалась в их разговор. Разнообразные блюда на столе пахли слишком вкусно, одновременно вызывая и тошноту, и желание попробовать всё и сразу.
Я не притронулась ни к кусочку на своей тарелке, боясь, что вся еда полезет обратно.
Не прошло и получаса, как в глазах вдруг всё начало двоиться. Улыбка мамы то увеличивалась в размерах, то, наоборот, уменьшалась. Я старалась не подавать виду, что со мной что-то не так, но и терпеть уже не было сил.
– Селена?
Шёпот Авеля, звучал будто издалека, хотя он наклонился ко мне, и мы ещё никогда не находились настолько близко друг к другу. Уши заложило, в глазах начало темнеть, а к горлу подступала тошнота.
– Простите нас, – послышалось со стороны.
Авель аккуратно за руку поднял меня со стула и вывел из столовой. Я сдерживала рвотные позывы уже через силу, но, когда он открыл передо мной дверь ванной комнаты, я влетела внутрь. Не успела добежать до туалета, как содержимое моего желудка оказалось в раковине, а конкретней – его пустота.
Гул в ушах не давал понять, что происходит вокруг. Сердце бешено стучало. Я различила шум воды, так необходимая прохлада почти мгновенно окропила моё лицо.
Трясущимися руками попытавшись собрать волосы, чтобы не намочить их, я поняла, что Авель уже держал их, собрав в хвост, он же и умывал моё лицо второй рукой, не брезгуя запачкаться.
Голова кружилась, но я всё же стоически выпрямилась, отстраняясь от его ладони, и открыла глаза, глядя на белый мрамор и цепляясь за край раковины.