Во-вторых, постановка вопросов и работа с ними, скорее всего, не может (и, наверное, не должна) превращаться в технологию, т.е. в некий обезличенный алгоритм, применение которого гарантированно даст нужный результат. Постановка вопросов и работа с ними всегда личностно окрашена, даже в том случае, когда содержание вопросов ограничено профессиональными задачами. От интересов человека, его готовности встретиться с неопределенностью, от его более глубоких ценностей зависит как содержание вопрошания, так и в целом его желание задумываться над вопросами, даже если сформулировать их заставили обстоятельства. Благодаря такой личностной окрашенности вопрошание оказывается скорее искусством, чем технологией. Хотя, как и любое искусство, оно может быть более или менее техничным, у него есть своя культура, и ему надо учиться.
Но если это не технология и не мышление, то какую функцию в культуре человечества и жизни отдельного человека выполняют умение и готовность ставить вопросы? Мы сейчас видим основное предназначение своих собственных вопросов в том, что они помогают, как говорили в старину, «жить своим умом».
Почти сто лет назад Л. С. Выготский в поисках ответа на вопрос, что́ дает человеку возможность управлять своими психическими процессами и своим поведением, пришел к выводу, что эту способность человек приобретает благодаря освоению и использованию знаковых систем, в частности естественного языка. Его идея была колоссальным прорывом в понимании механизмов развития человека. Однако освоение языка, являясь необходимым условием овладения человеком своими психическими процессами и своим поведением, не является достаточным условием этого. Принципиально важно, ка́к человек использует возможности языка, и это понимает любой учитель, встречаясь с разговорчивым ребенком с очень низким уровнем самоорганизации.
Вопрос об условиях самостоятельности и ответственной инициативы продолжает оставаться актуальным; в частности, сейчас активно обсуждаются условия образовательной активности и самостоятельности (educational agency). В этом контексте рассматривается и принципиальное устройство семиотических конструкций, позволяющих человеку самостоятельно действовать в непредвиденных ситуациях, осмысленно принимать решения, преодолевать давление обстоятельств. Сторонники нарративного подхода обращают внимание на то, в каких сюжетах (историях) человек привык осознавать свою жизнь и планировать будущие действия. В. М. Розин анализирует значение схем, которые, с одной стороны, помогают понять, что происходит, а с другой – подсказывают возможные действия.