– С дороги, импотент!
– Что ты сейчас сказала? – Толик погнался за ней.
Леля успела выбежать на лестницу, но он схватил ее за длинный хвост и рванул к себе.
– Что ты сейчас сказала?
– Что слышал, – она мерзко засмеялась.
Я больше не слышал, о чем они говорили. И не хотел слышать. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Толик вернулся. Один. Я стоял в коридоре и тупо смотрел на холодильник для льда, который мне предстоит перевезти на новую квартиру.
«И ночь поглотила мою душу. И не было признаков скорого рассвета».
Дурацкий Верховской.
Рассвет наступил.
Я жил у Андрея уже месяц. Спал на узком коротком диване в его гостиной. Это максимум, который я мог себе позволить. Выбирал между сквотом, где пришлось бы делить постель с маленькой женщиной с синдромом Дауна и бывшим афганцем, отмечающим День пограничника каждый день, и чистенькой квартиркой мамы Андрея, которую он поместил в дом престарелых в прошлом году. И выбор этот был не то чтобы очевидный.
Я чистоплотное существо. В гостиницах горничные не сразу понимают, что я вообще появлялся в номере. Мама с детства учила скрывать любые следы своего присутствия, чтобы людям не в чем было меня упрекнуть. Но я никогда не встречал таких маньяков, как Андрей. Каждое утро начиналось с мытья полов с каким-то химическим раствором, состав которого знал только Андрей. В нем наверняка можно растворить труп. От этого запаха у меня щипало все тело. Казалось, жизнь сама себя испытывала в этом помещении. Уверен, тараканы даже из соседних квартир не рисковали оставаться и переселялись в другие районы города. Или страны. Андрей утверждал, даже настаивал, что я могу оставаться сколько угодно. Но я искал другие варианты, пока меня самого не расщепило в этой скрипучей чистоте.
Ехать на работу приходилось на автобусе. Каждое утро я вжимался в сиденье и утыкался в телефон, стараясь меньше дышать. Я как-то высказал идею ходить пешком, на что Андрей предложил еще более гениальную идею – ездить на велосипедах. Я согласился только на тандеме. Андрей больше не предлагал.
Я скучал по Толику и нашей квартире. Не так сильно, как должен бы, но скучал. Мой холодильник все еще у него. Он сказал, что ему не мешает и могу забрать, как только будет куда. Мне нравилось знать, что что-то напоминает обо мне. Что-то другое, не Леля.