Как только мужчины вошли в зал, свет погас. «Дисциплина какая, видели? – прошептал Иван Сергеевич. – Точно по времени». Луч, забивший из стены напротив, высветил несколько голов, повернувшихся на звук.
– Давайте с краю сядем, – снова зашептал Иван Сергеевич. – Не будем мешать. Но вообще реабилитанты у нас обычно в первом ряду сидят.
Василий Петрович хотел уточнить: почему так, но на них зашикали – и вовремя. Откуда-то с потолка полился гимн страны (музыка Александрова, слова Михалкова), зал встал и замер. На экран выплыли огромные буквы «СТРАНА СЕГОДНЯ», и сразу вслед за ними на полотне появился Глава. Он то прогуливался на фоне Успенского собора Возрожденной столицы, то приветствовал Государственные Оборонительные Силы, стоя на трибуне Мавзолея, то с группой счастливо улыбающейся молодежи обходил Александровскую колонну. Мелькали еще какие-то архитектурные памятники и нерукотворные пейзажи необъятной страны, на фоне которых Глава непременно что-то делал, но Василий Петрович многое не узнавал, в свое время он предпочитал выезжать в Европу, что ему, кстати, тоже в вину поставили при выписке направления на реабилитацию (отягчающим обстоятельством не сочли, но в заключении суда это особо отметили). В какой-то момент показались знакомыми желтые пшеничные поля (Глава здесь – в русской свободной рубахе – лично руководил покосом), такие окружали их реабилитационную базу в Липецко-Тамбовской губернии, но Василий Петрович отмахнулся от этой мысли как от морока: мало ли засеянных полей в нашем государстве?
Полуторачасовая «Страна сегодня» мало чем отличалась от киножурналов времен детства Василия Петровича. Только те были короче и предваряли фильм, а тут – самодостаточное произведение, хоть и слепленное из хроники, фрагментов документальных фильмов и пресс-конференций Главы. Разрозненные события, произошедшие, судя по погоде, в разное время года, а, может и в разные годы, плавно перетекали одно в другое, связываясь в одно глобальное событие, главным героем которого все равно оставался Руководитель. Эпопея начиналась с тревожных кадров: на западные и южные границы стягивали войска. Друг за другом, бесконечной вереницей, шли танки, грузовики, неведомая Василию Петровичу бронетехника, груженная зачехленными ракетами, летели, исчезая за кадром, самолеты и вертолеты. «Особая гордость страны, – подчеркнул диктор, – вертолеты К-700М. Полностью отечественная разработка, включая электронику». Возобновили полеты дальней авиации над Арктикой, ледоколы освоили Северный морской путь, дорога к шельфу открыта, новые месторождения нефти и газа на Ямале и в Якутии, последние километры газопровода «Сибирская сила», вот-вот появится собственная вакцина от ВИЧ-инфекции, ожидания высокого урожая ржи и ячменя, рисоводы Кубани и курорты Кубани, Крым – всероссийская здравница, новая круглогодичная горнолыжная база в Чечне, показ мод («ткани ивановские!» – отметил голос за кадром) от российских кутюрье и одного французского, решившего в этом году перебраться в Возрожденную Столицу. В какой-то момент – где-то между газопроводом и рисоводами – Василий Петрович провалился в сон. Он, может, и проспал бы до конца, но Иван Сергеевич не позволил. Толчок в плечо был ощутимый.