. Но теперь реальность, к которой я так стремилась, – вставая ночью, не спотыкаться о футбольные бутсы, моментально находить ключ от радиатора, иметь для каждого соуса свой идеальный соусник – заставляла меня чувствовать себя гостьей в чужом доме, где нам с сыном предстояло жить, стараясь не беспокоить хозяев и не оставляя следов своего пребывания.
Мне стали приходить в голову мысли, что для всех нас было бы лучше переехать куда-нибудь, где воспоминания о Кейтлин ограничатся только теми, которые Нико сохранит в сердце. А не теми, которые то и дело, незваные, выползают отовсюду, призрачными образами таятся за каждым углом, втискиваются между нами на неудобные французские диваны. Иногда я представляла, как длинные изящные пальцы Кейтлин сжимают те же дверные ручки, что и я. Или как она, раздвигая шторы в спальне, оглядывается и видит темные ресницы Нико, веером разметавшиеся по щекам, и губы, еще подрагивающие во сне. Я намеренно тянулась гораздо выше или нагибалась ниже, чтобы мои пальцы не хватали плотную ткань в тех же местах, где и пальцы предшественницы. Можно было, конечно, повесить новые шторы. Наверное, и следовало. Но ведь это не совсем то же самое, что зайти в дом, из которого после скандального развода убралась бывшая жена, и подумать: «Ладно, ее дурацкий хлам мы выбросим», а потом нанять машину и вышвырнуть на помойку непарные тарелки, устаревшую мультиварку и не до конца использованные тюбики, пустые флакончики и коробочки. Но для Франчески-то все, что я выброшу, останется частицей ушедшей навсегда матери. Осколком чувств, которые отец перенес на другую женщину со своим вкусом в шторах. В посуде. В жизни.
Мы с Нико осторожно затронули тему переезда, но решили не углубляться в нее, пока не наладятся отношения с Франческой. То есть отложили в самый долгий ящик, поскольку невозможно было представить, что примирение произойдет в обозримом будущем. Как раз в то утро Франческа резко потянула носом над своим школьным джемпером и фыркнула:
– Как мерзко пахнет. Чем ты его стирала?
Мне стало неловко, потому что теперь, когда мои финансы несколько выправились, я позволила себе заменить привычный дешевый стиральный порошок на чуть более качественный. Саркастическую оценку своих домохозяйских умений я пропустила мимо ушей и забормотала, что меня пока еще жаба душит покупать очень дорогие порошки. Последовавший яростный ответ свелся к «Вот мама всегда пользовалась “Персилом”, и мне плевать на всяких там жаб, тритонов и особенно на тебя», как будто девочка надеялась, что в ближайшее время я могу случайно наглотаться соляной кислоты.