– Ну ответь же! Ответь наконец! – нервно повторяла она.
Танзиля тем временем отодвинула ногой грязный вязаный коврик неопределенного цвета в закутке возле печи и обнаружила под ним квадратную крышку подпола. Обрадовалась и попыталась поднять ее, ухватившись за небольшое металлическое кольцо, служившее ручкой. Наталья бросилась к ней, помогла поднять тяжелую крышку. Стук тут же прекратился. Из темноты подпола пахнуло сыростью и гнилью. А еще экскрементами. Это был не просто запах, а настоящее зловоние.
– Лена! – прокричали женщины одновременно, словно сговорившись.
Приглушенное мычание донеслось им в ответ.
– Фонарик бы… – проговорила Танзиля.
– Где-то же должен свет включаться, – ответила Наталья, осматривая кухню. – Не может быть, чтобы там не было света.
Но никакого выключателя в обозримом пространстве она не нашла.
Танзиля уже начала осторожно спускаться. Одна ступенька, другая. Потом еще. Глаза понемногу стали привыкать к темноте. Выключатель она увидела, когда голова оказалась на уровне пола, он был тут, внутри. Нажала на пластиковый язычок, и подпол тускло осветился. Слабое мычание снова донеслось откуда-то из-за отсека с прошлогодней картошкой, над которой фантастическим лесом топорщились длинные белые ростки. Танзиля направилась туда, невольно подумав, что картошку-то давно пора сажать. Под ногами что-то хрустело и чавкало. Она едва сдерживала рвотные позывы, но потихоньку продвигалась вперед.
– Фу! – воскликнула вдруг сзади Наталья. – Он что, вообще не прибирает в подполе? Похоже, я в какую-то гниль угодила. То ли морковь сгнившая, то ли редька. А вонища-то! Шанель отдыхает!
Танзиля едва сдержала улыбку.
Мычание раздалось где-то совсем рядом, и тут же послышался глухой стук из-за криво сколоченной деревянной перегородки. Танзиля поспешила на звук.
– Лена! – снова крикнула Наталья. – Лена, это я, тетя Наташа!
Они заглянули за дощатое ограждение, и в полумраке им открылась жуткая картина: на грязном матрасе сидела немолодая изможденная женщина. Лицо ее было в темных пятнах, не поймешь, грязь это или синяки. Рот заклеен скотчем, из-под него рвались наружу глухие отчаянные звуки. Волосы всклокочены, в глазах страх и надежда. Футболка и брюки изодраны. Сквозь зияющие дыры местами видна сероватая кожа. Руки связаны веревкой. Одна нога закована в цепь, которая закреплена на металлической скобе, вмонтированной в цементный пол. Рядом с матрасом стояло источающее жуткую вонь ведро, цепь позволяла пленнице добраться до него, чтобы справить нужду. И как она делала это со связанными руками?