– Нет, – с минуту пораздумав, сказал Терренс. – Я буду тоже американо без сахара и сэндвич ветчина-сыр.
Ожидая еду, мы оба оглядывали зал на предмет свободного столика. Пара мест была за стойкой у окна, ещё три почти на проходе и, будто спрятавшись ото всех, столик на двоих скрывался за раскидистыми листьями огромного папоротника почти в самом углу. Терренс направился туда. Признаться честно, я рассчитывала как раз на это укромное местечко. К тому же рядом грела батарея, а значит у моей одежды снова появился шанс быстрее просохнуть.
Терренс по-джентельменски отодвинул стул для меня, но, чёрт, я сообразила это в тот момент, когда не глядя заняла стул напротив. Неловко. Я снова дурнушка в своих собственных глазах. А ещё я никак не могу понять, почему Терренс так себя ведёт? Чёрт, он такой обходительный! Не то надеется на что-то, не то слишком уж вдохновился историей и нарочно добавил в свой образ манеры всяких герцогов и лордов.
Глядя друг на друга, я сгорала от домыслов: он рассматривал меня, но делал это так, что скажи я об этом вслух, сошла бы за психичку. В самом деле, разве запрещено смотреть на собеседника? Разве есть что-то запрещённое в том, чтобы разглядывать лицо человека, с которым недавно познакомился? Ведь я делаю ровно то же самое. И всё же Терренс очень странный.
– Может быть скажешь своё имя? – неловко прервал он повисшую тишину, затем улыбнувшись: – А то ты сидела передо мной час, зарядила телефон от моего пауэрбанка, теперь мы будем пить кофе, а как тебя зовут, я даже не знаю.
Я барабанила пальцами по столу в ожидании и медлила с ответом. Не специально, просто думала не о том, а когда вспомнила, что у меня что-то спросили, пыталась незаметно вспомнить, в чём же состоял вопрос?
– Дейзи. Дейзи Мун.
– Дейзи – это полное имя? – интересовался Терренс. – Или сокращение?
– Полное, – разумеется, я соврала, и чтобы не попасться на этом, решила перевести стрелки: – А ты, значит, Терренс, да? – я облокотилась, пряча руки в рукавах, и подалась немного вперёд. – Дурацкое имя. Тебя никогда не дразнили из-за него?
– Всех дразнят, – опять никак не отреагировав на мои слова, улыбался он. – Какое бы имя у тебя ни было, всегда всех дразнят и придумывают прозвища. У тебя было прозвище?
– Меня называли по фамилии, а потом она стала нарицательным, – нехотя делилась я, и в то же время мне начинало это нравиться, затягивало. – Потом, как кто облажается, его называли Мун или «не будь как Мун». В старшей школе было полно Мунов, но все всегда знали, о ком идёт речь.