Как-то раз, по наступлении Восьмого Марта класс выгреб всю имеющуюся наличность и несколько наиболее боевитых мальчиков отправились за цветами. Добывание этой дамской радости в городских условиях в канун всемирного женского дня было весьма нетривиальным мероприятием в советские времена. Кроме извечного дефицита, нашим соперником было всё мужское население огромного города. Положение осложняла погода, которая в тот день была совсем не весенней. Массивные сугробы совершенно не собирались таять, а разбушевавшаяся пурга нагло игнорировала календарь. Однако группу отмороженных второклассников в тот день было не остановить, и мы вернулась в родную школу с приличным букетом гвоздик.
Елена Сергеевна явно не ожидала такого поворота и неожиданно расплакалась. Прошептав “я очень вас люблю”, она стремительно выбежала из класса.
Мы не поняли причины слёз и заволновались, но девочки доходчиво нам объяснили, что это всё от чувств и беспокоиться не о чем. Природа женских слёз и причины их возникновения мне, кстати, непонятны до сих пор.
У школы была еще одна, ранее не встречавшаяся мне особенность. А именно, каждый, кто переступал порог этого среднего образовательного учреждения немедленно вовлекался в определённую общественную организацию. В качестве символа и для подтверждения факта членства ему (ей) вручался значок с изображением незнакомого мальчика по имени Володя Ульянов и присваивалось звание октябрёнка. Я уже тогда подумал, что предпочёл бы называться февралёнком, ибо день рождения у меня был (и есть!) в феврале. Однако, по правде говоря, я не особенно тяготился всем этим и неприятного чувства от процесса обязательного встраивания в идеологическую систему у меня тогда не возникало.
Оно появилось много позже, уже во время пребывания в “школе коммунизма” под названием комсомол. Вот это весьма среднее учебное заведение я закончил отъявленным двоечником, чем и горжусь до сих пор. Перестроечные вихри изрядно потрепали всю конструкцию и вселили надежду на полный демонтаж как “школ коммунизма”, так и связанной со всем этим атрибутики. Увы, как вскоре выяснилось, фундамент здания остался в неприкосновенности, а проводить взрывные работы никто и не собирается. Скорее напротив, наиболее уродливые черты советской образовательной практики, такие как ретроградство и насаждение единомыслия усиленно реконструируются и прививаются.