– Зато женщины оказаться рядом ой как рады, – хохотнула Энн. – А личный редактор ему зачем? Издательство же выполняет эту функцию.
– Вот тут кроется ещё один минус, из-за которого добровольцев пока не так много. Он собирается работать над новым романом в доме, что приобрёл в период развода. В Уоркширском Стратфорде-на-Эйвоне.
– Ходить по улицам Шекспира и выплакивать новый роман? – усмехнулась Саманта.
– Ты циник, Сэм, а он романтик! – Энн театрально закатила глаза.
– Короче, можно попробовать отправить пробный перевод, если эти незначительные минусы не смущают, – заключила Клэр.
– Хм, дай-ка подумать. Разведённый мужик со скверным характером, пишущий романы для слезливых барышень в глуши Великобритании, против крупнейших издательств… – Саманта изобразила глубокий мыслительный процесс.
– Эд сделал из тебя монстра, любовь моя… – Энн покачала головой. – Красавец-мужчина, создающий чувственные романы для нас любимых, переживающий непростой период в жизни вдали от шума мегаполиса. Так лучше звучит, нет?
– О да, другое дело! – засмеялась Сэм. – Спасибо, Клэр. Скинь мне материал для перевода, в любом случае, попробую.
Незаметно наступил вечер. Саманта, попрощавшись с подругами, медленно брела по улице в сторону остановки. Ветер ласково играл волосами, лёгкие жадно вдыхали прохладный осенний воздух. Всё получится. Сейчас она вытащит из дальних уголков сознания запылённые навыки, стряхнёт с них паутину и почувствует себя живой, наконец. Уже чувствует. Стоило решиться на этот шаг, чтобы вспомнить, как всё-таки прекрасна бывает жизнь.
– Ну привет, беглянка… – обманчиво ласковый голос ворвался в мысли.
Шум улицы утонул в волне неконтролируемого страха. Ладони мгновенно вспотели, а сердце подстреленным зайцем пустилось вскачь. Саманта на секунду замерла, а затем медленно обернулась, чтобы встретиться с холодным взглядом её, всё ещё настоящего, мужа.
Сэм смотрела на Эдварда и отчаянно пыталась понять, куда подевала свои розовые очки, и почему мужчина напротив вызывает только отвращение и страх. Всё те же золотистые волосы и глаза, необычного орехово-карамельного цвета, та же полуулыбка и волевой подбородок… Но в области солнечного сплетения больше нет бабочек, лишь муторное ощущение, напоминающее тошноту. Эдвард смотрел на неё и ухмылялся. Холёный – так и не скажешь, что страдал от предательства вероломной супруги, сбивая носки туфель в бесконечных поисках.