Золотой томик поэзии V - страница 10

Шрифт

Интервал

Бьётся сердце мимо такта.

Невозможно быть собою.

Поезд мчится сквозь пространство,

жёлтый свет стрелы горящей.

Машинисты, пассажиры

пьют бордо и курят трубки.

Их придумал злой писатель.

Всемогущий. Настоящий.

Мир, страницами наполнен,

очень гибкий, слишком хрупкий.

У рассказа две концовки,

Незе курит и смеётся.

Мы сквозь тамбуры в вагонах.

Кофе льётся мимо чаши.

Расскажи мне, друг-подснежник,

как земля на выдох бьётся,

По секундам пляшут тени,

становясь глупей и старше.

Поезд режет угол острый,

стук колёс уже не слышен.

Кроме чая и стакана —

мельхиора тяжесть греет.

Жёлтый луч, упавший оземь,

тихо спит, почти не дышит.

Между Бэконом и Гобсом

то горит, то бледно тлеет.

Екатерина Брагина

Великий Новгород

В полях ночных бушует вьюга…

В полях ночных бушует вьюга.

И ночь темна. И окна стужа

Завесой буйной до утра

Скрывает, демонов зовя.

Душа во вьюге одинока.

Душа во вьюге – сирота.

И сон её шаги тревожат

По крыше снежной до утра.

Они тяжки. Быть может, ветер,

В закрытую упёршись дверь,

Взметнулся на неё небрежно.

Душа моя, сему поверь!

И время тянется. Виденья

Пред взором предстают во мгле,

И тени медленно и томно

Плывут по каменной стене.

Давно ли ночь идёт? Быть может,

До утра светлого ещё

Не раз душе придётся вздрогнуть,

Взглянуть со страхом на окно.

Но вот слышны невнятно звуки:

Далёкий колокол иль глас

Взывает небу в этот час —

Помилуй, Боже, грешных нас!

Шорохи

Тишина. Тишина. Шорохи

Раздаются среди ночи́.

То ползут по полям вороги?

Нет, пронзают снега ручьи.

Тянут воды к реке холодные,

Но она под декабрьским льдом

Спит безмолвно, не слыша шорохи,

До весны непробудным сном.

А душе моей очень хочется

Крикнуть ночи: «Оставь дожди!

Пусть метели качают зимнюю

Колыбель, где не спят ручьи!»

Сергей Васильев

Северодвинск

Русь моя Матушка

Где-то колоколами церквей —

запоздало и заполошенно,

Где-то криком малых детей —

разозлило и огорошило.

Над землёю степная пыль —

шли и конные, шли и пешие.

Растоптали в труху ковыль —

разрисованы словно лешие.

Наступала чёрная рать —

убивала, сжигала, вешала.

Русь потом было не узнать —

нет ни конного, нет ни пешего.

Собирал войско русский князь —

непокорное, разобщённое.

В монастырь ехал, помолясь, —

дело было богоугодное.

Следующая страница