После обеда мы поплыли на лодке. Я напялила самое красивое, что у меня есть: джинсы и кроссовки. Как специально, вжарило солнце. Мои ноги в демисезонных кроссовках стали совершенно мокрыми. Лешка был, как обычно, в клетчатой рубашке и стариковских просторных брюках. Он молча греб и щурился от солнца. Я ерзала на носу лодки. Мимо проплыло семейство с нашей турбазы. Леша помахал им рукой. Семейство ехидно заулыбалось. Я опустила руку в воду и, уцепившись за что-то склизкое, вытащила из воды лист вместе с длинным стеблем.
– Хочешь погрести? – спросил Лешка.
– Ага.
Мы поменялись местами, раскачивая лодку. Я села и стала шевелить веслами. Лодка ворочалась, как контуженая черепаха.
– Так, – сказал Лешка. – Меняемся назад.
– Нет, – сказала я капризно. – Научи меня.
На самом деле я отлично умею грести. Мы с родителями три года ходили на байдарках. Я даже знаю, что такое «табанить». Мне просто хотелось… ну, в общем и так понятно, что объяснять.
Он сел рядом, обхватил мои руки своими и сделал несколько гребков.
– А, – кивнула я. – Поняла.
И он сразу вернулся на корму. Я начала грести. Истерически быстро. Как будто с кем-то соревновалась. Ноги в кроссовках горели, под мышками вспотело.
Это была быстрая и неромантичная прогулка. Мы приплыли даже раньше, чем договаривались с бабушкой. Сдали лодку. Присели на скамейку на берегу.
Я посмотрела на свои ладони.
– Мозоль натерла.
Леха взял мою руку, оглядел по-хозяйски.
– Не страшно. Тут чуть-чуть.
Моя рука задержалась в его. В груди замерло.
– Видишь шрам? – Леша оттопырил большой палец.
– Вижу.
– Когда я родился, у меня был шестой палец.
– В смысле?
– Ну, такой типа палец еще. Только без костей. Как сосиска с ногтем. Его хирург – чик! – удалил и кожу зашил.
– А палец куда дели?
– Да никуда. Выкинули.
Я представила себе это все, и меня слегка затошнило. Леша улыбался и совал мне в лицо свой чертов палец. Он был редкостный болван.
– Пойду к бабушке, – сказала я.
За ужином бабушка выспрашивала, как мы поплавали.
– Нормально поплавали, – я распилила вилкой дымящуюся тефтелину.
– О чем говорили?
– О шестом пальце.
Бабушка удивилась:
– Это еще что такое?
– У Леши был шестой палец. Потом его отрезали. И выкинули.
– Страсть какая, – сказала бабушка недоверчиво и обратилась к нашему соседу по столу, старичку в обвислом пиджаке: – Андрей Ефимович, вам не кажется, что кефир несвежий?