Остальные наложницы, то ли сочтя дело решенным, то ли желая поддержать Чунь, стали наперебой ругать Вэй Инло. У одной только Лу Ваньвань хватило благородства высказаться в ее поддержку:
– Ваше величество, эта служанка всего лишь хотела вас порадовать, а потому осмелюсь просить: не наказывайте ее слишком строго.
Характер Лу Ваньвань нисколько не изменился с тех пор, как она вместе с Налань Чуньсюэ вошла в гарем: как и прежде, при виде издевательств над служанками она не могла терпеть и молчать.
Правда, толку от ее выступления было столько же, сколько и раньше: характер ее был слабым, а положение низким, потому слова девушки канули, словно камень в море, не оставив следа.
Выслушав разговоры в толпе, чтобы понять настроения в гареме, Вэй Инло наконец произнесла:
– Осмелюсь спросить: в мире немало говорится о том, что можно обучить птиц, но слышал ли кто-то подобное о рыбах?
Разговоры смолкли, все начали переглядываться, пока вдовствующая императрица не сказала со смехом:
– Столько лет живу, а про обученных рыб слышу впервые. Почему ты спрашиваешь?
– Пруды резиденции Юаньмин полны парчовых карпов. Осмелюсь попросить ваше величество выпустить на волю этих карпов, – почтительно произнесла служанка. – Так мы узнаем, идет ли речь о воле Небес или моем мошенничестве.
– Ваше императорское величество, – тронутая ее словами императрица-мать взглянула на Хунли, – подобное на праздновании дня рождения случилось впервые. Я хотела бы попробовать. Узнаем, растрогала ли моя доброта Небеса или все это лишь обман служанки, жаждущей получить награду.
Вместо того чтобы сразу ответить, Хунли пристально вгляделся в Вэй Инло.
– Вэй Инло, – вдруг спросил он, – ты правда в это веришь?
Никогда еще император не называл ее лично по имени.
Вэй Инло посмотрела недоуменно: иногда он во всем ей противился, а иногда вдруг проявлял заботу – и почему он сам себе противоречит?
Девушка подумала, что, пожалуй, еще слишком молода, чтобы понять, что у мужчины в голове.
– Я говорю чистую правду и не смею лгать. Если в моих словах есть хоть капля обмана, пусть меня бросят в озеро на корм рыбам.
Помощи ей было ждать неоткуда, так что оставалось лишь поставить на кон собственную жизнь.
Девушка мельком взглянула на благородную супругу Чунь: на лице ее застыла холодная усмешка – она желала Инло погибели и не собиралась вмешиваться.