Он покрылся холодным потом, вспомнив, как долго не посещал свой гарем. Чем его так околдовала Вэй Инло?
– Это всего лишь женщина. – Он нахмурился и закрыл глаза. – Всего лишь женщина.
Просто женщина, и все… Но стоило ему закрыть глаза, и перед ним вставал только ее образ!
– Ваше величество! – Ему на грудь вдруг бросилась с рыданиями нежная женская фигура. – Меня обидели, как никогда за всю мою долгую жизнь во дворце!
Хунли открыл глаза и взглянул на младшую супругу Цзя в своих объятиях.
У него и без того было полно забот, откуда тут взять силы, чтобы выслушивать ее жалобы, которые все равно сведутся к обычным гаремным склокам и наветам? Он спросил с оттенком нетерпения:
– Кто тебя обидел?
– Ну, конечно же, эта старшая наложница Вэй! – Младшая супруга Цзя утерла слезы. – С тех пор как она завоевала ваше расположение, она стала такой заносчивой. Я заболела и попросила Ланьэр принести лекарство, так Вэй Инло встретила мою служанку на пути и залепила ей пощечину – та даже уронила лекарство.
Хунли спокойно дослушал ее, а потом обернулся к Ли Юю:
– Вэй Инло действительно так распустилась?
Главный евнух заискивающе улыбнулся.
– Я… этого не видел. Так что не могу сказать, правда ли это.
Император холодно изрек:
– Вижу, ей не помешает хороший урок. Она перечила мне и во дворце Чанчунь, а теперь, став моей фавориткой, совсем распоясалась!
– То есть…
– Немедленно убери ее табличку!
– Слушаюсь.
Младшая супруга Цзя ушла довольной, а вот Хунли немного сожалел о своем решении. Он злился не на младшую супругу Цзя, а на себя самого: приказ вышел опрометчивым, а он не мог разобраться в собственных чувствах.
Но после того, как слово императора изречено, его нельзя взять назад, поэтому император решил проявить силу воли и несколько вечеров не навещал старшую наложницу.
Ему хотелось вернуться к прежним дням дождя и росы, что изливаются на многих, но, куда бы он ни пришел, все было не похоже на дворец Яньси: еда казалась невкусной, а вино отвратительным…
– Ваше императорское величество! – Сегодня Хунли выбрал табличку младшей супруги Цзя, и она пела и танцевала для него. Хотя пение и танцы не отличались большим талантом, но в ее молодости было свое кокетливое очарование. Закончив танцевать, она подошла с кубком в руках и, прильнув к Хунли, сказала с грустью: – Раньше, пока не появилась старшая наложница Вэй, вы были ко мне так добры. А потом вы так долго не приходили…