– Надо эту канитель разруливать. Поэтому дело за тобой. Отчитаешься мне в ближайшее время. План мне приноси на бумаге. Папки берешь с собой. Через канцелярию и все по процедуре.
– Принято.
– Если станет нужна помощь, скажи сразу. Не тяни и не геройствуй.
Михаил Иванович кивнул, собрал все пять подшитых папок дел со стола и пошел в канцелярию, где им присвоили входящий номер. Расписавшись в получении, и ушел на свое рабочеё место.
В кабинете кроме Михаила Ивановича работал ещё один следователь следственного отдела – Поленов Григорий Львович. Поленов устроился в следственный отдел два года назад и был на несколько лет младше Михаила Ивановича. Поскольку свободное место оставалось только в его кабинете, то сюда новичка и определили. Теперь Кулдышов и Поленов делили кабинет на двоих. Весь следственный отдел был размещён таким образом: один кабинет на два рабочих места. Это создавало определенные неудобства. Но что есть, то есть. С соседом по кабинету Михаил Иванович всегда сосуществовал мирно, работа у обоих была выстроена так, чтобы максимально возможно не мешать другому. Но нет-нет, да и вспоминалось Михаилу привольное житье в кабинете без соседей.
Войдя в свой кабинет, Михаил Иванович увидел, что Григорий Поленов уже был на месте. Поздоровавшись, Михаил прошел к своему рабочему месту, где положил на стол полученное от шефа дело. Затем повесил куртку в шкаф и сел за свой стол, планируя изучать документы.
– Миха, – обратился к нему Поленов. – В каком настрое шеф?
– А чего? – вопросом на вопрос ответил Михаил.
– Да я пойти к нему хочу, мне надо пару дней за свой счет попросить. А ты, как я вижу, от него, – объяснил Григорий.
– Гриш, как всегда. Только чуть болеё боевой, – сообщил Поленову Михаил.
– Думаешь, пошлет подальше с такими просьбами? – продолжал задавать вопросы Григорий.
– Я не знаю. Честно, не знаю. Мне вот новое дело выдал, теперь мой черед искать черную кошку в темной комнате, – вспомнив удачное выражение, поделился Михаил.
– Ты в любимчиках, … это да, – усмехнулся Поленов.
– В смысле, в любимчиках? – удивился Михаил Иванович.
– Если бы ты пошел просить, то тебе бы точно дали эти пару дней, – с завистью в голосе сказал Поленов. – У тебя же раскрываемость и «все-такоемость».
– Гриша, я тебе вот что скажу и повторять не буду: я не любимчиках, я честно работаю, пашу как трактор в борозде и как белка в колесе. Я ни разу не попросил какого-то особого отношения. Не знаю, почему у тебя сложилось обо мне какое-то превратное мнение, что я на особом счету. А чтоб была раскрываемость в сроки, то нужно работать, даже больше, пахать, Гриша, надо. Только пахать. Преступления сами себя не раскроют и преступник сам к нам не придет. Не расследуется ничего само по себе. Вот тебе и «все-такоемость». Слово же ещё откуда-то взял дурацкое.