– Вы живёте не один?
– Я люблю простор, – улыбнулся он.
На столе уже стоял чайник с горячим напитком, две пустые чашки, две тарелки: одна – с брускеттами и макарунам, другая – с сыром и орехами. Он ждал гостей или успел в моё отсутствие всё подготовить? Тут же на столе стояла непочатая бутылка красного вина и два бокала. На всякий случай? Ну, уж нет, употреблять алкоголь вредно. Особенно на ночь.
– Я не знаю, что Вы предпочитаете, поэтому взял разные закуски из предложенных отелем. Улун, к счастью, у них тоже нашёлся.
Он пригласил меня присесть в кресло, налил чай в чашки. Одну аккуратно вручил мне, другую взял сам, расположившись на стуле.
– За встречу! – произнёс он первый тост, подняв чашку вверх, будто чокаясь.
– И за знакомство! – продолжила я, сделав то же самое.
Когда мы сделали по одному глотку, я поинтересовалась:
– И всё же, как Вас зовут?
– Повторюсь, а имеет ли это какое-то значение?
– Я же должна понимать, как к Вам обращаться. И вообще, чего мы ВЫкаем? Давай на «ты»?
– Как скажешь, принцесса.
Чем хорош улун, тем, что его можно заваривать повторно несколько раз. Мы провели остаток вечера за приятными разговорами, подливая кипяток в чайник, и потеряли счёт времени. Когда волшебные свойства чая иссякли, все закуски были уничтожены (мной, в основном), и мы поняли, что немного устали, я засобиралась домой.
– Я обещал, что не буду к тебе приставать. Всё произойдёт только по обоюдному согласию. – сказал мне мой собеседник, провожая меня на пороге, и нежно поцеловал в щёку. А потом добавил полушёпотом. – Ты очень красивая. Кажется, я влюблён.
Я не смогла противиться своему желанию, зародившемуся ещё днём. Я обхватила его лицо руками и впилась в его губы. Он жестом попросил ненадолго остановиться, снял очки и положил их в футляр на тумбочке. После мы завалились на кровать, я начала расстёгивать пуговицы на его рубашке, а он – снимать бретельки моего платья с плеч. Такой прекрасной ночи, полной ласки, любви и страсти, у меня не было давно.
Я проснулась, едва в окне забрезжил рассвет. Я лежала в кровати всё того же гостиничного номера, заботливо укрытая одеялом. Моё платье было аккуратно повешено на спинку кресла, вчерашняя грязная посуда убрана со стола, а вместо неё стоял поднос с круассаном и чёрным чаем в чайнике. Под подносом лежал сложенный вчетверо листок крафтовой бумаги. Я обернулась одеялом, как рулетик, и подошла к столу. Развернув листок, я поняла, что это записка, написанная красивым каллиграфическим почерком чёрными чернилами: