У мамы было мало рабочих дней, и поэтому она могла проводить больше времени со мной. Через пару дней после того, как меня загнали под домашний арест, папа ушел на работу, а Кейт в школу. Все бы отдал, чтоб вернуться в тот день и прожить его не так, как я прожил! Я бы изменил все. Абсолютно все. Мама зашла в мою комнату и сказала, раздвинув занавески:
– С добрым утречком! Вставай, сегодня будем учиться готовить. Все равно заняться нечем, а в жизни пригодится. И я хоть почувствую себя нужной, – это прозвучало как безобидная штука над самой собой.
– Хорошо, сейчас встану, – буркнул я. А сам смотрел, как дети стекаются к автобусу, который отвозит их в школу. Моя кровать стояла вплотную к окну, и я мог, лежа на боку, наблюдать все, что происходит на улице.
Мне казалось, что меня изолировали от мира, в который мне очень хотелось попасть. Я думал, что без моего участия в школьной жизни отношение ко мне еще больше ухудшится. Приходилось очень сильно переживать по этому поводу. Ужасное чувство.
– Когда будешь спускаться, не забудь взять с собой блокнот для рецептов. Я в свое время сразу все не запомнила и очень об этом жалела.
Встав с кровати, я пошел в ванную, умылся и надел домашнюю одежду. Взяв блокнот и ручку, скатился по перилам вниз. Мама рассказала, как обращаться с плитой и при этом не спалить все в доме. Мы решили приготовить пирог и суп – простые рецепты из кулинарной книги, которую она начала вести еще с моей бабушкой. Мама объяснила, сколько сахара, яиц и муки нужно для шарлотки. Резать я и так умел, поэтому мы перешли к соли и приправам для супа. В разгар объяснений зазвонил телефон. Это звонили с работы: маму срочно вызывали, потому что коллега не смогла явиться на смену из-за проблем с каким-то больным родственником.
Мама пошла к зеркалу причесываться. У нее были великолепные волосы. Каштановые. Чуть ниже лопаток, мягкие и приятные на ощупь. Они так сочетались с выразительными голубыми глазами, что мама казалась мне прекрасным ангелом, прибывшим прямо с небес. Она надела куртку и сказала, чтобы я не расстраивался из-за неудач. А еще – что у меня все получится и я буду счастлив, когда испытания закончатся. Мама поцеловала меня в лоб и ушла, закрыв дверь на ключ снаружи. Я остался один. Совсем один.
В период под названием «В шаге от нервного срыва из-за окружающих сволочей» мама была единственным человеком, который не предавал меня, не издевался, не оскорблял и не уничтожал как личность.