Маша растерянно оглянулась. Мамины подруги застыли группкой снежных баб прямо на диване. А мама… Изумленный взгляд вернулся к двери. Девушка светилась глубоким внутренним светом. Серебристые кудряшки чуть подрагивали на порозовевших ушках. Синие глаза лучились ярким северным сиянием. Мама… такая молодая, такая красивая… Такая счастливая…
– Я вам потом все объясню, хорошо? – прошептала мама, прижимая руку к груди стоящего рядом мужчины. – Да вы многое и сами знаете. Девочки, знакомьтесь, это мой Сережа. Тот самый… Да… Машенька, поди сюда…
Мой? Что значит «мой»?! И почему сразу «Сережа»? И почему «поди», когда не хочется…
– Машенька, ну же… Маша… Ну что же ты? Растерялась… Ну ничего. Ничего, я тебе все потом объясню. А пока вот познакомься – это твой папа…
Тысячи хлопушек в один момент разорвались совсем рядом. Оглушили. Засыпали легкомысленными разноцветными кружочками. Увлекли вверх. В тонущее в сумерках небо. Дальше. Еще дальше. К спящим в ожидании ночи звездам. В вечную мерзлоту Вселенной.
Самое время! Давно пора заморозить чувства, а заодно и мысли. Чтобы ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не помнить…
Отец… папа… Сергей Сергеевич. А как же свадьба? Как же ребеночек? Как же мамин день? Как же их общее счастье? Такое понятное и такое близкое… А еще такое удобное…
– Простите, можно и мне подключиться? Даже неловко как-то, что ж ты, дядюшка, не предупредил, что мы в гости идем?
– Да я и сам толком не знал, что к чему, – раздалось в необъятных просторах Вселенной.
Тихий, до горечи знакомый голос. Сергей… Сергей Сергеевич… папа…
– Вы уж простите нас, Машенька как-то неопределенно выразилась. Я думал, женский день. Поздравлю, посидим часок, и Толик меня на дачу увезет. К друзьям. Мальчишник у нас, такое дело. А тут… Тут Марина… Мариночка… радость моя…
– Мариночка? Ну ты даешь, дядюшка! Не ожидал… Простите, девушка, шампанское куда поставить? И фрукты…
Маша с трудом опустилась на грешную землю. Ослепленный взрывом взгляд сфокусировался на серебристых висках. Прополз по четко очерченной скуле. Зацепил яркие, чуть прищуренные серые глаза, пухлые губы…
Под коленками заворочались муравьи. Один, второй, третий… Муравьиная армия готовилась к новой атаке. Опять промашка? Не может быть! В мамин день никаких неприятностей быть не может. В любом случае Маша этого просто не допустит. Толик? Что ж, пусть будет Толик. Им, муравьям, виднее. И почему это мамино счастье не может быть счастьем Машиным, раз уж наоборот срабатывает безотказно?