Мужчина страдал с похмелья. У него так сильно дрожали руки, что кружку он подносил ко рту, обняв её за бока обеими ладонями. После водки и повторного пива его здорово развезло, он разулыбался, оглядывая своих случайных собутыльников добрыми пьяненькими глазками из-под красивых роговых очков. Развеселилась и вся компания, послышался беспричинный смех, а после того как появилась и другая бутылка водки – Тимка где-то подсуетился, – очкарика развезло окончательно. Тимка, усмехаясь и подмигивая Илье и Севе, обнял уже еле державшегося на ногах очкарика и повёл из павильона на свежий воздух; Илья и Сева, быстро допив остававшееся ещё в кружках пиво, пошли следом за ними, находясь в самом безоблачном настроении. Впрочем, Сева с полдороги побежал искать туалет, острая нужда заставила.
Тимка с весёлыми матерными прибаутками дотащил с помощью Илья размякшего, словно кусок картона под дождём очкарика до одинокой скамейки под кустом сирени, усадил на неё пьяного собутыльника. Тот, промямлив что-то нечленораздельно себе под нос, тотчас захрапел, уровни голову на грудь.
Оранжевый диск солнца примостился на одной из кабинок «Чёртового колеса», собираясь, видимо, немного покататься. День близился к вечеру, от Москвы-реки повеяло приятной прохладой.
Тем временем Тимка к удивлению Ильи принялся деловито обшаривать карманы спавшего сном праведника очкарика и перекладывать их содержимое в карманы свои. Затем проворно снял часы с руки пьяного человека, не без труда стянул с его пухлого безымянного пальца обручальное кольцо.
– Ты чего творишь-то? – спросил, поражённый этой сценой Илья, вплотную подойдя к оборотистому Тимке.
– Разве не понятно? – ощерился тот, мельком взглянув на удивлённого солдатика.
– Ты почему себе все его вещи забрал?
– А-а, понял! – Тимка вынул из бокового кармана пиджака бумажник очкарика, пошарив в многочисленных его отделениях, вытащил несколько купюр разного достоинства и протянул их Илье. – Извини, старичок, более не могу дать, сам на мели. Ну бери и ступай, а то к поезду опоздаешь.
Кровь бросилась в хмельную голову Илье, враз выбив этот самый хмель. Вся его, не терпящая несправедливости душа, восстала против такой откровенной подлости. Нарочно подпоить человека и обобрать до копейки, лишив его даже обручального кольца! В мгновение ока он скрутил тщедушного Тимку, отнял рассованное им по своим карманам чужое добро, но тут сзади на Илью наскочили какие-то парни, что впрочем, его только раззадорило. Н прошло и нескольких минут, как двое из налетавших уже лежали, постанывая на ухоженном изумрудном газоне, а третий, держась за развороченную скулу, улепётывал со всех ног от разъярённого солдатика.