И вот журнал с её фотографией. И проницательный – или высокомерный? – её взгляд. Нет, видно, действительно «ничто на земле не проходит бесследно».
– Ты знаешь, – отозвалась Елена, – Бирюковы на море собираются. Всей семьёй. На новом автомобиле.
– Что ты мне уже который раз сегодня про Бирюковых? – недовольно поморщился Маслицкий. – Я же всё равно в Вадимову полукриминальную «фирму» не пойду. Ведь, если что, ты не станешь мне передачки в тюрьму возить, не так ли?
Елена хотела ещё что-то сказать, но вздохнула только (с тех пор, как он вернулся, она вообще перестала противиться ему) и снова взялась за сервант.
Инфузория-туфелька? Пусть и так. Но не сам ли он убедился, что для спокойной семейной жизни именно такая женщина и нужна: женщина-повседневность, серая мышка. Мудрая инфузория.
* * *
Сначала у них было всё прекрасно… А потом? Нет, ты всё вспоминай, Регина. Всё до мелочи. Не ищи ему оправдания. Может, хотя бы теперь ты всё увидишь по-настоящему. Видишь вон ту женщину на городском перекрёстке? Холодный ветер насквозь пронизывает её легкое серебристо-серое пальтишко – середина мая, а на улице слякотно, как в глубокую осень, – одеревеневшие губы шепчут наивные слова старого, как мир, заклятья: «Ангелы вечерние, утренние, южные, северные! Летите, ангелы, на дно моря-океана. Там, на дне моря-океана, лежит камень. Над камнем – вода, под камнем – нуда. Разгоните воду, возьмите нуду, перенесите нуду на раба Божия Олега, чтобы он, раб Божий Олег, не ел, не пил, по чистому полю ходил, по мне, рабе Божией Регине, сердцем болел».
Эти слова – последняя её надежда. Они помогут. Должны помочь! Женщине так хочется верить! Ты, Регина, знаешь, как ей хочется верить. Знаешь. Через несколько минут женщина та будет сидеть в уютном кабинете с солнечно-жёлтыми шторами на окнах, с вывеской на двери «Отдел писем». Если взглянуть на неё в такой момент, можно поспорить, что между этой безупречно одетой, ухоженной женщиной и той бедолагой, которая совсем недавно с фанатичным блеском в глазах обращалась с мольбой к «вечерним, утренним, южным и северным ангелам», нет ничего общего.
Но рабочий день заканчивается, и женщина возвращается домой. Вот ещё один перекрёсток, и она уже механически снова начинает надоедать ангелам своей настойчивой просьбой. Но ангелы, по-видимому, не очень милосердны к ней, или, может, заняты более важными делами… Подойдя к двери своей квартиры, она понимает: его не было. Утром она привязала к дверной ручке тонюсенькую ниточку, а другой её конец зацепила за гвоздь, который специально вбила в стену рядом с дверью. Отпереть дверь, не порвав ниточку, было невозможно. Ниточка не порвана… Дрожащими руками женщина достаёт из сумки ключ, переступает порог, в изнеможении падает в кресло и с минуту умоляюще смотрит на телефонный аппарат. Аппарат молчит. Чтобы избавиться напряжённого ожидания, она отключает телефон.