Образ хорошей матери как мученицы, которая отрицает собственные потребности и желания ради детей, пришел оттуда же.
Тогда, как и сейчас, множество материнских мифов выливались в отрицание, как сознательное, так и нет. Не только матери не признают реальную картину жизни; другие члены семьи, включая отцов, испытывают такое же давление. Некоторые матери будут просто отрицать то, что они сказали своим дочерям или о своих дочерях, даже в присутствии свидетелей или настаивать на том, что наказание, словесное или физическое, было заслуженным. Другие будут заявлять, что их слова и жесты были неверно поняты или что они хотели «как лучше». Гиперкритичность или даже жестокость объясняется как нормальное поведение или как попытка показать ребенку пример.
В сегодняшней культуре существует множество способов избежать правды, и почти повсеместно правда остается тщательно скрываемой тайной. Мать, которая плохо относится к своей дочери, может просто любить сына – который не представляет такой угрозы для ее самооценки – или одну из дочерей, которая не представляет конкуренции. Такая сложная динамика пугает как саму дочь, так и, совершенно другим образом, мать.
Конфликт может распространиться дальше взаимоотношений матери и дочери, коснуться мужа и отца. Некоторые отцы станут спасателями, такими рыцарями в сияющих доспехах, помогающими дочери противостоять маме, в то время как другие станут соучастниками, игнорируя либо отрицая негативное развитие взаимоотношений между мамой и дочкой. В других семьях, в частности в тех, в которых бремя воспитания детей считается обязанностью матери, отец просто не будет лезть в конфликт. А возможный развод еще больше усложнит положение матери, фундамент любви к детям которой и так шаткий.
Миф о материнской любви влияет на дочерей по-разному, в том числе он выражается в нежелании дочерей злых матерей выступать и говорить о пережитом опыте. Одна женщина, мать десятилетних близнецов, отказалась говорить о своей матери, от которой она давно отдалилась, из-за страха, что это заставит ее звучать уныло или снисходительно. Другая боялась говорить вне терапевтической среды, боясь боли, которую она испытывала. Еще одна женщина вышла сразу после того, как мы заговорили, потому что она чувствовала себя виноватой, в то время как другая была убеждена своей старшей сестрой, что говорить об их матери ей «неприятно», хотя они сходились во мнениях на ее счет.