Она ему просто понравилась. Приглянулась.
От Ирины не требовалось особой откровенности. Все, что ему нужно было знать, он и так “прочел” без труда. Типичная “хорошая девочка”, отличница (ну, твердая хорошистка уж точно), из благополучной (хоть звезд с неба и не хватающей) семьи. Скорее, всего есть брат или сестра. И, скорее всего, младшие.
С личной жизнью – полный швах. Запросы высокие, без сомнения. Опыт есть, негативный. Но не слишком негативный и не слишком большой. Замуж скорее всего “сходила”, но ненадолго. И детей нет (в противном случае не согласилась бы с ним засиживаться в кофейне, а торопилась бы домой после долгого дежурства).
Словом, именно то, что ему в данный момент и было нужно.
Никакого “взрыва”, никаких “эмоциональных качелей”, никакой особенной страсти. Все спокойно, уравновешенно, все “по схеме”. Событий торопить не надо, как не надо и долго топтаться на одном месте. Практически идеальный вариант. Из нее может (при должном старании и умении со стороны партнера) получиться образцовая жена. Или по меньшей мере спутница жизни.
Посему, прощаясь с миловидной криминалисткой, Сергей на прощание лишь легонько поцеловал кончики ее пальцев. Время для полноценного поцелуя наступит позже. А еще позже и для всего остального.
…Он сел в свою машину (немецкую иномарку), рассеянно скользнув взглядом по заснеженной вечерней улице. Неподалеку в “Мерседес” усаживалась пара – длинноногая девушка в песцовом полушубке, с пышными темными волосами и элегантный мужчина среднего возраста. Банкир и его… подруга. Сергей с досадой отвел глаза. Правильно сделал, что не стал выяснять ее номер и тем более звонить. Не по Сеньке шапка…
* * *
Глава 2. Тучи сгустились (хоть это заметили далеко не все)
Банкир и его… подруга? Нет, его девочка.
“Его девка”, – подумала Настя.
Некоторые решения очень легко принять, но чрезвычайно трудно исполнить.
…Насте пришло в голову, как же она ненавидит нынешний месяц – февраль, с его злыми метелями, непроглядно темными вечерами, пасмурными, серыми днями, когда рассвет едва успеет продрать глаза, как день опять уходит, погружается в вечер, пусть и расцвеченный огнями фонарей и рекламной иллюминацией, все равно – черный…
Эта нелюбовь к февралю была абсолютно иррациональной. Если с ней и случались (неприятности) нехорошие вещи, то обычно в ноябре или декабре.