«И ползает он пошустрее меня», – вновь отметила про себя я.
Очень ловко и довольно быстро малыш направился вперед и тут же пропал из виду, затерявшись в огромном скоплении странных неповоротливых и жирных туш, лежащих, полулежащих и копошащихся повсюду.
Муж спрашивает жену:
– Тебе опять что-то приснилось?
– Да. Странный такой сон…
Ангел, взяв меня за руки со словами: «Будешь свидетелем!», – привел меня на большую светлую веранду. В темном углу коридора стояли моя крестная и ее мать. «Что они здесь делают? – вслух рассуждаю я, завидев их. – Они ведь умерли. И что здесь вообще происходит?».
Оказывается, это «обыск». Что-то ищут среди вещей, принадлежащих крестной. «Как же так, мама, как же мы теперь будем?» – удивленно произносит она. Та, опустив голову, молчит, чувствуя ответственность за содеянное дочерью.
«Куда же мне теперь идти?» – виновато спросила крестная, когда выяснилось, что не нашли у нее того, что искали. И дали ей черную меховую душегрейку с коротким густым мехом. Одела она ее и притянула туго кожаным поясом. Тут я и проснулась».
– Подожди, в дверь звонят! Я схожу, посмотрю, кто там.
– Кто это был?
– Ты только не волнуйся. Лучше присядь. Вчера вечером умерла твоя крестная. Завтра похороны. Ты меня слышишь? У тебя такой задумчивый вид. Что с тобой?
– Как только я услышала про телеграмму, то все поняла. Как думаешь, почему ангелы не нашли у тети добра? Ты ведь был с ней знаком.
– Да, я помню ее. Такая…небольшого роста, симпатичная…
– Она была верующей, крещеной, ходила исповедываться. Мне крестик золотой подарила. Правда, она племяннице своей помогла жениха приворожить. И мне еще хотела… Но это, наверное, из добрых побуждений. Почему именно меня в свидетели? И что за душегрейку на нее одели?