.
Как летописец американской преступности, я уже давно знаю болезненные подробности ужасающих убийств, совершенных с момента основания нашей страны [и даже раньше, в течение полутора столетий после прибытия первых европейских иммигрантов на наши берега]. И все же из всей этой мрачной истории насилия лишь крошечная часть убийц завоевала ту непреходящую славу, о которой мечтал Уильям Эдвард Хикман. Почему некоторые психопаты обрели почти мифический статус, в то время как другие, некогда известные убийцы, виновные в не менее ужасных преступлениях, были полностью забыты, – вопрос, который интересует меня уже много лет[4].
Один из ответов, похоже, заключается в том, что определенные злодеяния воплощают то, что юнгианцы назвали бы «тенью». В общественном воображении они связываются с самыми темными страхами и запретными мечтаниями эпохи. Так, для взрослых людей 1920-х годов изнеженные, безрассудные гедонисты студенческого возраста Леопольд и Лёб были воплощением вышедшей из-под контроля «пламенной молодежи» – точно так же, как 40 лет спустя Чарльз Мэнсон и его развратные последователи казались воплощением худших кошмаров родителей о помешанных на сексе и наркотиках хиппи. В случае с другими знаковыми преступлениями – например, убийствами топором в Фолл-Ривер в 1892 году или двойным убийством Николь Браун Симпсон и Рона Голдмана столетие спустя – в дело вступают и другие факторы, помимо ужасающей жестокости преступлений: известность обвиняемых, связанные с убийствами неясности, вопросы пола и расы. А еще, конечно, есть то, что Библия называет «тайной беззакония». Что побуждает некоторых, казалось бы, рациональных людей – Лиззи Борден, Натана Леопольда, Теда Банди – совершать акты непревзойденного зла?
Отчасти по причине собственной одержимости, а отчасти из-за присущего им очарования я предлагаю вашему вниманию следующие расширенные описания четырех сенсационных убийств, которые в свое время захватили внимание американской общественности и заслуживают того, чтобы их спасли от забвения.
В полночь 1 января 1866 года мужчины по всей Филадельфии – и среди них было немало тех, кто уже изрядно приложился к стакану, – подняли крик и разрядили свои пистолеты в холодный ночной воздух. Периодические выстрелы из винтовок, пистолетов и даже небольших пушек продолжались часами, к досаде дремлющих горожан, разбуженных шумом. Газета Philadelphia Inquirer исключительно презрительно отозвалась об этих пьяных весельчаках. «Печально и унизительно, – заявляла газета, – что из всех городов мира наш несет на себе клеймо места, где новый год встречают с особым вакханальным безумием»