Надо было что-то решать, быстро темнело, и я с сожалением поняла, что подружка-весна не успела согреть землю, и если сегодня у меня есть возможность спать в теплом месте, то так тому и быть.
***
– Сколько стоит койка?
– Пять платин, – бабуля, на пороге дома, была на столько забавна, на сколько это было возможно.
– А комната?
– Тебе серебряный, дочка.
Я улыбнулась и заплатила за ночлег. Бабушка резво схватила монету и ушла в комнаты, наказав ждать. Дом был укутан полумраком, только пара длинных фитилей, в странных лампах, освещали его. Громоздкий деревянный стол занимал пространство, он был резной, как и вся присутствующая мебель. Лес молчал, и тишину прерывал лишь гул сквозняка. Решение не ночевать на улице оказалось особенно верным, когда поднялся сильный ветер.
– Дочка, пошли, в комнату внука отведу, его нет и пади не будет еще с неделю.
Дом оказался намного больше того, как выглядел на улице.
Кровать была твердой, и по началу я никак не могла в ней удобно устроиться. Дом убаюкивал своим теплом, за окном все также выл ветер, а почти догоревший в углу фитиль уберегал от кошмаров ночи, и вся настороженность потихоньку ускользала от меня. Не смотря на все против, я все быстрее погружалась в сон. Все-таки сегодня я нашкодивший ребенок, что не слушает взрослых.
***
– Бабуль, говорят в этих краях есть божья поляна, слыхали? – Сегодня я встала спозаранку и сразу принялась помогать по дому, за что была накормлена блинами, да пирогом. Я не могла остановиться разглядывать бабушкину одежду, видно денег хватало, и она расшивала свои рубашки замысловатыми узорами, особенно мне нравилась птичка, вышитая у сердца, которую я по началу приняла за курицу.
– Да в наших краях тебе любая собака скажет, как по молодости искала божьи места, – бабушка все утро причитала, что внук ее так и не явился на порог дома, хотя должен был вернуться уже как месяц назад. Мне же было удивительно, как она постелила мне на его месте, если так надеется на возвращение каждый день. А еще более – было радостно, что внук не вернулся сегодня и не принял меня за воришку, сладко спящего в хозяйской постели.