На рубеже 1963–1964 годов страх перед черной лестницей приобрел особые черты. Как-то вечером к нам пришла соседка, работавшая в домоуправлении, и о чем-то долго шепталась с моими родителями на кухне. В тот день слово «Мосгаз» навсегда потеряло свою обычность, став таинственным и пугающим. Я не помню в точности, что мне сказали родители после ухода соседки, но смысл был таков – не открывай двери никому в наше отсутствие, по Москве ходит человек, представляется работником Мосгаза, грабит квартиры и убивает маленьких детей.
Самое интересное, что трое семей в нашем доме опознали потом Ионесяна и клялись, что тот побывал в их квартирах.
Моя мама рассказывала такую историю. Она была одна дома – мыла пол в большой комнате, раздался звонок, и она бездумно впустила человека, сказавшего через дверь ровно эти самые слова: «Мосгаз!» Вошел хорошо одетый мужчина, на что мама сразу обратила внимание. Она шла впереди, и ей стало неудобно за мокрые полы, она автоматически прикрыла дверь в комнату и сказала: «Извините, муж отдыхает». Мужчина покопался на кухне ровно минуту и протянул маме для подписи не бланк, а абсолютно чистый листок бумаги. И ушел. Мама всегда считала, что ее стеснительность спасла ей жизнь. Кто знает? Наш дом был известен, жильцы казались богатыми, и, может быть, действительно Ионесян заходил сюда на удачу.
Конечно, с годами наш дом терял загадочность. Но вот совсем недавно мой приятель, живущий там до сих пор, затеял капитальный ремонт и сделал дыру в одной из стен. В этой стене обнаружился колодец, уходящий вверх и вниз. Теория родилась почти сразу. Работники КГБ опускали в эти колодцы сверхчувствительные микрофоны и прослушивали все, что говорили жильцы.
Про КГБ я в детстве мало думал, но высота дома меня пугала чрезвычайно. В 14-м подъезде мы жили на шестом этаже, и там была лоджия, смотревшая на нашу школу, и балкон на кухне. Этот балкон имел низкий даже для меня бортик и тонкие прутики вместо решетки. Он как бы висел над двором. Когда ты выходил на этот балкон, ощущение было такое, что вот-вот упадешь и полетишь вниз.
И все же поверить, что у нас на крыше могли гнездиться работники КГБ, я вполне мог. Крыша была средоточием страха. Не так часто я на ней бывал маленьким мальчиком, но все визиты помню достаточно ясно. Мало того, что под ней жили странные, безлифтовые люди, но сама крыша поражала своими размерами и пустотой. Трубы, кирпичные и железные будки, выступы, перегораживающие крышу, казались элементами огромного и чуждого механизма. И никакие виды с высоты не могли заслонить эту внезапно открывавшуюся пугающую сопричастность к изнанке дома, в котором я живу, уютного и освоенного только в одной своей части. Несмотря на нашу дворовую вольницу, маленьким детям категорически запрещали подниматься на крышу. Я с легкостью в детстве отмахивался от любых запретов. Но в этом случае вел себя, как послушный мальчик.