Благодаря жене Рыльский получил входной билет в столичное аристократическое общество. А с Варварой Игнатьевной Шебеко он сошелся, наверное, благодаря похожести характеров. Известно, что беспокойные и деятельные люди притягиваются другу к другу, как небесные тела. Мимолетная беседа Андрея Аполлинариевича и Варвары Игнатьевны в одном из салонов положила начало тесным деловым отношениям. Их апофеозом десять лет назад стала история с концессией на постройку Ростово-Владикавказской железной дороги.
К таким концессиям и железнодорожному строительству с казенными субсидиями, вообще, приложили руку разные высокопоставленные сановники империи. Имея влияние на избранницу царя-освободителя, Варвара Игнатьевна повлияла и на состав акционеров, а посредником при сем выступил, разумеется, вездесущий Рыльский. Доставшийся ему изрядный куш он, по слухам, выгодно вложил в ценные бумаги и с тех пор отдавал предпочтение биржевым спекуляциям. Кроме врожденного нюха на прибыль, этот делец до недавнего времени знал многое из того, о чем избегали писать самые авторитетные газеты.
–Чем же вас заинтересовал господин Рыльский? – спросил Платонов, отпив из своей чашки.
–Видите ли, есть предположение, что он причастен к некоей политической интриге, – явно подбирая слова, ответил Левкович.
Григорий Денисович сильнее наморщил лоб.
–Я не ослышался? К политической интриге? Позвольте усомниться. Мне всегда казалось, что сего гешефтмахера привлекают только деньги.
–Я был того же мнения. Но буквально на днях поступили сведения, что он решил освоить неизведанную для себя стезю.
Платонов скептически хмыкнул.
–Нельзя ли всё-таки подробнее?
На гладком лице Левковича отразилось подобие страдания.
–Григорий Денисович, я бы с радостью, но связан не только честным словом, а и служебным долгом.
Взгляд Платонова, вновь как бы рассеянный, переключился на столик возле входа. За ним чаевничали двое юношей и барышня богемного вида. Раздавался беззаботный смех.
–Вам доводилось слышать, когда Рыльский в последний раз виделся с Шебеко?
–Нет, к сожалению. Если я не ошибаюсь, он уже года три живет в Париже, Петербург посещает редко, – статский советник в отставке откусил кусочек своего любимого эклера.
–Может быть, кто-то из ваших знакомых подскажет?
И на этот вопрос Всеволода Романовича не последовало сколько-нибудь обнадеживающего ответа.