– Задушили страдалицу, – вздохнул ярыга Никонор, тыча пальцем в кроваво-синюю полосу на белой шее покойницы. – Вот изверги… Как таких только земля носит… Она ж девчонка совсем… Иродово племя…
– Заворачивай обратно, – велел Носов ярыге. – Сейчас, телега приедет, в убогий дом отвезём на Пречистенку. Может, хоть, похоронят её по-людски… Ох, прости Господи…
– Смотри-ка, Осип Акимов, – тихо сказал Фефил, разжимая руку мертвой девчонки. – Смотри… Свеча, вроде…
Ярыжки всегда называли имя Осипа с обязательным упоминанием имени его отца, и Осип при таких обращениях чуть тушевался. Молод он ещё был, чтоб по отчеству зваться, а потому и сомнения кружили в голове парня: то ли насмехаются над ним ярыжки, то ли и вправду так уважают? То ли мет? Не поймёшь этих мужиков сразу – здорово они себе на уме. Хитрые…
Вот и сейчас чуть засопел подьячий, принимая из рук Фефила огарок свечи. Ничего особенного огарок: темно-желтый с зеленоватыми разводами и с плетённым косичкой обгорелым фитильком.
– Пригодится, – подумал подьячий, завернул находку в тряпицу и сунул в суму, висевшую у него через плечо.
Свёрток с трупом вынесли на дорогу и положили так, чтобы можно видеть лицо покойницы. Люди, часто крестясь да причитая шепотом, подходили к свёртку поближе и смотрели на убитую. Мужики тяжело вздыхали, а бабы утирали слёзы. Покойницы никто не признал. Подъячий раза три выкрикнул, чтоб еще раз все посмотрели да припомнили: не было ли чего странного тут в последнее время, не пропадал ли кто из местных, но люди только плечами пожимали на выкрики эти. Никто ничего странного не вспомнил. Покричал, покричал Осип Носов да успокоился. Плетью обуха не перешибёшь.
Телеги ещё не было, а потому Осип решил немного осмотреться в лесу. В лесу сыро, ноги здорово вязнут в грязи, но подьячего это не остановило. Он пролез еле заметной тропой через заросли молоденьких елочек и потом по черным осиновым листам решил пройти до поваленного толстого дерева, видневшегося чуть впереди. А вот дальше дерева того пойти не получилось – дальше начиналось болото. Подьячий прошёл немного в сторону и опять попал в вязкую черную грязь. Помянув всяческую нечисть недобрым словом, Носов выбрался на сухое место, и, уж было, пошёл обратно, но тут увидел, что из тины торчит какой-то предмет. Поначалу Осип подумал, что это бревно, но, присмотревшись, смутился: нет – не бревно это, а что-то другое. И неспокойно стало как-то у подьячего на душе. Он обернулся и громко крикнул помощников.