«Я предлагаю направиться вдоль границы леса», – предлагаю я, проводя щербатым ногтем по карте, где разбросаны только поселки и деревни, – «а затем свернуть на север перед Баграмово.»
Взгляд Петра прожигает меня. Я чувствую, как он обжигает мою плоть, слышу безмолвные слова, которые говорят его глаза – Заткнись, Мила.
Но Петр быстро кивает и начинает складывать карту. Однако, в мерцающем свете фонаря, танцующем на его лице, я улавливаю угрюмый взгляд. Ему нравится быть тем, у кого есть идеи. Тем, за которым нужно следовать.
Как хочешь, приятель, можешь быть ведомым, пока твое сердце не успокоиться. Я, в любом случае, не собираюсь задерживаться. Когда мы доберемся до Коломны, я не знаю, что с нами будет. В города идти опасно, основная резня происходит именно там. Больше некуда идти. Мы ходим по кругу, обходя крупные города, я не думаю, что, если мы направимся в другое государство, там будет лучше.
Я путешествовала с ними несколько месяцев. Некоторые лица были новыми, которых мы, подобрали по пути. Много лиц, погибших и затерявшихся в дикой местности. Но ни к одному из них я не привязана. Так что, возможно, я скоро пойду своим путем. Подозреваю, что мы даже можем закончить дракой.
Но, до тех пор, я буду подыгрывать, чувствуя, как между нами растет напряжение.
За считанные минуты мы собрались.
Лямки моего рюкзака врезаются в плечи, тянут вниз вес моего спального мешка и бутылок с водой, которые я засунула внутрь него. Я поправляю ремни, прежде чем подойти к входной двери магазина.
Петр стоит там, держась за ручку двери, ждет. Мы все погружаемся в полную тишину. Холодок сворачивается глубоко в моем животе. Когда тишина становится густой, я действительно чувствую темноту вокруг нас.
Один за другим гаснут фонари, и я внезапно чувствую, что задыхаюсь. Слишком рано двигаться дальше, слишком рано возвращаться туда, в опасности этого нового мира.
Но, сейчас, уже поздно спорить об этом. Петр втыкает отвертку в клин двери и взламывает замок до тех пор, пока он не откроется. И он замирает. Мы все замираем.
Тишина окутывает нас, пока мы, затаив дыхание, ждем, ждем, когда другая группа устроит нам засаду, ждем криков темных морков, готовых сжечь нас дотла и пыли. Но ничего не происходит. Тишина становится оглушительной.
Удовлетворенный тем, что снаружи никого нет, Петр медленно открывает дверь. Ее скрип пронзает тишину. Холодный воздух снаружи бьет нас, сильно, как удар в лицо. Я чувствую, как мои поры мгновенно сжимаются, а плечи сутулятся, готовясь к прогулке на улице. Должно быть похолодало.